Онлайн книга «Предпоследний герой»
|
– Чью? – Мама сделала вид, что не понимает. – Фотографию моих настоящих бабушки и дедушки. И не говори, что у тебя ее нет. – Ишь, раскомандовалась, – усмехнулась мама. Но фотографию принесла. Жалкую любительскую карточку с полуразмытыми контурами. Настя с жадным любопытством вгляделась в лица: неопрятная женщина с потухшими глазами… Рядом – небритый, испитой мужик… – Вот они, мои генетические родители. Папашу, кстати, тоже зовут Егором. – А с ним что сталось? – Да ты знаешь – Егор Ильич оказался прав. Сгинул папочка где-то на зонах. Даже могилу – и ту найти не удалось. Настя снова и снова щурилась, пытаясь углядеть в равнодушных лицах знакомые черты. Нет, ничего, абсолютно ничего общего. Эти двое – Арина и другой Егор – люди будто с иной планеты. В обоих – ни намека на мамину стать, ее благородный профиль, ее красивые, глубокие глаза… – Ты совсем на них не похожа! – удивленно воскликнула Настя. Мама усмехнулась: – Наверно, потому, что пью меньше. – Глупостей, мамуль, не говори, – Настя уже и не удивлялась, что у нее получается разговаривать с мамой столь фамильярным тоном. – А они… эта Арина и этот Егор… Они не пытались с тобой повидаться? Не пытались хотя бы поговорить? – Нет. Никогда, – откликнулась мама. И горько повторила: – Никогда. Я никому не была нужна. Никогда и никому. – Неправда! – вскрикнула Настя. – Ты нужна! Нужна мне, и Николеньке, и Сене! И мы тебе найдем самых лучших врачей, и вылечим тебя, и потом начнем все сначала!… Чтобы все было по-настоящему. Как в нормальных семьях. – Спасибо, Настя, – растроганно сказала мама. – Спасибо. Лечить меня, правда, уже поздно… И чтобы, как ты говоришь, «по-настоящему» – все равно не получится… Но Николеньку в зоопарк и цирк я сводить успею. Послезавтра на Вернадского есть представление – я уже узнавала… * * * Настины слезы все же тронули Сенькино сердце. Он пришел в кухню. Подхватил Настю на руки. Отнес в постель. Взбил ей подушку, укутал в два одеяла. Попросил: – Ты подожди, не спи… Я сейчас! Выскочил из комнаты, чем-то зазвенел на кухне. Настя уснуть и не пыталась: после сегодняшнего дня она, кажется, вообще спать не сможет. Никогда. Сеня вернулся быстро. Принес две рюмки. В обеих плескалась темная жидкость. – Отмечаем избавление? От тещи? – Настя постаралась, чтобы в голосе прозвучал сарказм. Сарказма не получилось. Вопрос вышел хриплым и жалким. – Дурочка, – беззлобно откликнулся Сеня. – Это лекарство. Тебе. Авторский метод: в одной рюмке коньяк, в другой – валерьянка. Помогает железно! Пей. В любом порядке. Настя начала с валерьянки. Сморщилась от ядреного вкуса. – А теперь – коньячок, – велел Сенька. – А ты уверен, что твои лекарства сочетаются? – слабо улыбнулась Настя. – Гарантирую. Как внук врачей. А значит, и сам врач. …Адский коктейль действительно помог: Настя опустилась на подушки – и вдруг заснула. Заснула очень быстро. Однако ни валерьянка, ни коньяк не спасли ее от кошмара. Приснилось ей болото – темно-зеленая жижа с сальной кромкой. И засохшие, страшные ели по берегам. И равнодушные глаза лягушек и птиц: твари лениво наблюдали за Настей. А она… Она стоит в середине болота и не может сделать ни шага. Только чувствует, как ледяная вода обжигает щиколотки и, чавкая, затягивает ее все глубже… Настя пытается вырваться – но болото вцепилось в нее насмерть. Пытается кричать – но только зря вспугивает тишину. И мрачному лесу на границе болота нет никакого дела до ее крика… Безумный, тягостный сон: вот она по колени в ледяной, страшной воде… По пояс… По грудь… И жуткая мысль – «Сейчас я умру!» – уже не вызывает у нее никаких эмоций. «Проснуться! Проснуться! Проснуться!» – приказывает себе Настя. Но вода только все сильнее сдавливает легкие, а на губах уже появляется болотный привкус. «Сеня!» – бесполезно кричит она и тянет вверх руки в тщетной надежде встретить его крепкую ладонь… Воздуха не хватает. – Нет! – умирая, кричит Настя. И чувствует, как ее подхватывают сильные руки… Она успевает облегченно подумать: «Все, я проснулась!» И радостно открывает глаза. Но… Но она снова оказывается во сне. В том же сне. Только уже не в болоте, а на поляне. Под равнодушными елями. Вся мокрая – аж тело от холода сводит! – но живая. Она лежит на жухлой траве и яростно втягивает воздух. А рядом, вполоборота к ней, стоит мужская фигура. – Сеня… – шепчет Настя. – Обними меня… Человек оборачивается, и она видит: это вовсе не Сеня, а его дед. Дед Николай. Но он же умер! Умер давно! Дед, кажется, умеет читать ее мысли. Он присаживается рядом – глаза у него грустные. – Да, Настя, я умер. Но ты не бойся… – И неожиданно залихватски подмигивает ей: – Видишь, я еще на что-то гожусь! Успел тебя вытащить. Как тебя в болото-то занесло? Настя шмыгнула носом: – Сенька… А при чем здесь Сенька – и сама не поняла. Но дед, видно, что-то понял. Кивнул: – Ладно. С Арсением мы еще поговорим. (А о чем поговорим – непонятно.) Сама-то ты как? – Плохо, – жалуется Настя. – С мамой беда… – Знаю, – вздыхает дед. И смотрит на нее – внимательно, испытующе. Мертвые так смотреть не умеют. Насте кажется, что она растворяется в его цепких, глубоких глазах… Они одновременно и изучают ее, и подбадривают, и лечат… – Мне тяжело, деда, – бормочет она. – Очень жаль ее! И я не знаю, что делать… что делать… А Сеня, кажется, даже рад. Рад, что все так удачно складывается… – Но его же можно понять, правда? – говорит дед. – После всего, что сделала с ним твоя матушка… – Можно, – соглашается Настя. – Но она ведь – моя мать! И я не могу все так просто оставить… – Не оставляй, – пожимает плечами дед. – А ты… ты знаешь, что мне делать? Тот усмехается: – Знаю. И тут Настя просыпается. И на лице ее – играет улыбка. Она – в своей постели. А рядом – Сенька. …Сенька – который уже не спал – немедленно потянулся обниматься. |