Онлайн книга «Турнир самоубийц»
|
– Вилберн и прочие лишь оглушены, – сказал Ульрик, возвратив себе дерринджер и стилет. – Я не убийца. Извольте впредь держать слово. – Какой же ты зануда. К черту, может, лотоматон и правда ошибся. Давай исправим это. Кем хочешь быть? – Бухгалтером. Если можно. Коммивояжер уселся обратно за стол. Смел карты на пол и аккуратно пристроил чемодан. – С тебя пятьсот тысяч. – Чего? – не понял Ульрик. – Лэков, разумеется. – Но это целое состояние! – Я обещал сменить печать. Я не говорил, что это будет бесплатно. – Слишком дорого. – Сегодня на Турнире ты рисковал жизнью, тебе жаль пятьсот тысяч? Попроси у блэткочцев, они тебя лэками с ног до головы засыплют. У жителей самопровозглашенной Столицы Метеоритов Ульрик никогда бы не попросил денег – это бесчестно. Они боготворят его за поступок, которого он не совершал. – Тогда советую начинать копить. Увидимся лет через семьдесят. Коммивояжер поднялся. – Сядьте, – раздраженно бросил Ульрик. – Я достану деньги. Но мне нужны гарантии. – Разумеется. Когда принесешь деньги. – Нет. Сейчас. Какое-то время они сверлили друг друга взглядами. – Черт с тобой, – Коммивояжер снял с шеи ключ на цепочке. – Для хорошего клиента ничего не жалко. Подавись. В чемодане лежала утыканная трубками рука. Тускло блестели шкалы непонятных измерительных приборов, посверкивали баллоны с вентилями, темнело квадратное окошко экрана, отливали золотом клавиши, как у печатной машинки. В прозрачном футляре ходил ходуном до блеска отполированный механизм. – Что это? – с трудом вымолвил Ульрик. – Не «что», а «кто». Билли. Поздоровайся, если хочешь, но он вряд ли тебе ответит. Коммивояжер что-то отщелкал на клавиатуре, и в окошке вспыхнуло: «БУХГАЛТЕР». Ульрик не верил глазам. – Что… Как… – Аппарат, к слову, моего собственного изобретения, состоит из механической и физиологической частей. Первая – это блок управления с датчиками кровяного давления. Вторая – артериальный насос с оксигенатором – сердце и легкие Билли. Не буду вдаваться в подробности, они весьма специфичны. – Другими словами… – Другими словами, рука мертва, но не знает об этом. – А почему «Билли»? – зачем-то спросил Ульрик. – А почему бы и нет? – И сработает? – Проверь и узнаешь. – Проверить?! Коммивояжер пожал плечами. – Пальцами щелкнуть Билли не сможет, так что остается один способ. Стараясь подавить омерзение, он снял перчатку. Неутомимо жужжал механизм в стеклянном футляре, ласково блестели кнопочки, соблазнительно горела в окошке надпись «БУХГАЛТЕР». Ульрику казалось, стоит коснуться пальцев с посиневшими ногтями, и Билли стиснет руку мертвой, во всех отношениях, хваткой. На ощупь ладонь оказалась вовсе не холодной – липкой разве что. Чтобы не дай бог не вырвало, Ульрик старался думать о чем-нибудь приятном. Как перекосит от злости Белинду, например. Рукопожатие вышло вялым, белые пальцы Билли походили на тесто. – Удостоверился? – спросил Коммивояжер, протирая Билли смоченной в спирте ватой. – Вы можете сделать любую печать, без ограничений? – Конечно, лучше не выбирать слишком редкую или важную, сам понимаешь. – Коммивояжер закрыл чемодан и педантично защелкнул оба замка. – Но по виду она будет неотличима от настоящей. Единственное условие – печать нельзя поставить на чистую ладонь. Для начала нужно пройти тест. – А если печать снимут? – забеспокоился Ульрик. – Можно получить с помощью… Билли другую? – Нет. Наличие печати обязательно. Я не стану раскрывать секреты, так что поверь на слово. Хорошенькое дельце! Допустим, печать «НЕУДАЧНИК» досталась ему по ошибке. Но кто он тогда? Ничтожество? С чистой рукой в Мехатонии делать нечего. Относиться будут еще хуже, чем раньше. Получается, необходимо оставаться брайаном, чтобы доказать всем, что ты не брайан! – Где мне вас найти, когда соберу деньги? – Встречаемся послезавтра, здесь, в это же время. Мои дела в Блэткоче закончены, я уезжаю. Не хочу злоупотреблять гостеприимством N. Всего хорошего. Ульрик остался сидеть за столом, предаваясь невеселым мыслям. Чтобы оплатить смену печати, нужны деньги. Много денег. Его работа – оказываться по уши в неприятностях. Так как бы ему быстренько заработать побольше деньжат? Может, сделать что-нибудь опасное? Самоубийственно опасное. * * * – Я уже битый час жду! Где вас носит? Белинда стояла, с головы до пят закутанная в норковую шубу, словно химера Блуждающей Башни в серпантин. Поблизости топтались пятеро в бронекостюмах. – Простите, я заблудился. – Здесь от гостиницы пять минут ходьбы, как можно заблудиться? – Я ведь неудачник, забыли? Белинда фыркнула и ничего не сказала. Ульрик специально шел самой опасной дорогой, по улицам Добрая, Мирная и Спокойная, но неприятности упорно обходили его стороной. Когда он уже хотел с горя поскользнуться и растянуться на мостовой во весь рост, удача, наконец, улыбнулась. Дальше по улице шла оживленная игра. Блэткочцы столпились вокруг наперсточника. Галдели, спорили, трясли кулаками. Неподалеку скучал Фейлор. – Счастливого Котовства, шериф! – Младший констебль взял под козырек. – Не одолжите немного наличных? А то я на мели. Не переживайте, как отыграюсь, сразу верну! То, что нужно. Игра в наперстки была Ульрику хорошо известна. Правила таковы: вы пытаетесь угадать, в каком из колпачков находится шарик, до тех пор пока у вас не кончатся деньги. Рядом околачиваются громилы с дубинами наперевес, что изображают случайных прохожих, счастливых победителей, или головорезов, убивающих несговорчивых клиентов. По необходимости. – Вот, – Ульрик ткнул наугад пальцем. – Шарик там. Наперсточник – вертлявый субъект с редкой щетиной на конопатом лице, поднял колпачок. Из-под него выкатился шарик размером с булавочную головку. – Поздравляю. Вы угадали. «Видимо, дает немного выиграть, – догадался Ульрик. – Что ж, попробуем еще». За манипуляциями с шариком он не следил: на какой наперсток ни укажи, шарик обнаружится в рукаве у владельца. – Поздравляю, сэр, вам вновь улыбнулась удача! Ульрик попросил сыграть в третий раз. И в четвертый. И в пятый. И в шестой. И так далее. Шарик неизменно был в том наперстке, на какой он указывал. Движения наперсточника были плавными, руки двигались медленно. Шарик не мелькал из одного колпачка в другой, а еле катился. |