Онлайн книга «Топот шахматных лошадок»
|
— И это будет совсем-совсем наш дом? — Да. Вроде дачи… По сути дела, это будет твой дом. Как и был… — Нет, наш!.. А мама Лидия знает? Ох, «мама Лидия» еще не знала о моем безумном поступке. Но… я знал Лидию, и моя интуиция подсказывала, что этот поступок она признает закономерным, хотя сначала и подвергнет сокрушительной критике. — Мы убедим ее. К тому же дело сделано… А через неделю мы с тобой на несколько дней съездим в Тальск… — К твоей маме? — И к Лельке… — А как ты объяснишь, кто я? — Для начала скажем, что дальний родственник Лидии. А потом — что наш приемный сын. Продолжая пятиться, этот обормот осмелился на замечание: — Мама Лидия вполне как мама. А ты на папу, наверно, не тянешь. Скорее как старший брат. — Это не помешает мне накрутить твои ухи за нахальство! — Крути, — покладисто сказал он. — Такое у старших братьев право. Но когда мы приедем в Тальск, я наябедничаю на тебя твоей маме. И она накрутит ухи тебе. — Сроду она так не делала! — Ну и зря… Ой, я хотел сказать, что правильно! — Вредина. — Да… То есть нет! Я уж-жасно хороший… Ваня, а что мы будем делать в Тальске? Ну повидаемся. А еще? — Посмотришь на большую реку, на пароходы… На теплоходы то есть. Покажу те места, где было… ну, многое из того, как в моей истории… Вовка перестал пятиться. Снова пошел рядом. Показалось мне, что он хочет о чем-то сказать и боится. И все же он сказал, поглядывая нерешительно, как-то по-птичьи: — То, что было в твоей истории, было не в Тальске, а здесь… — С чего ты взял?! — Так… взял, вот и все… Нуда, там тоже было многое, но главное все же здесь. Сейчас. Я с полминуты морщил лоб, пытаясь найти в Вовкиных словах какой-то смысл или подтекст (ведь говорил-то он серьезно!). Ничего не нашел. И повторил: — Интересно, с чего ты все это взял? — Я не взял. Это само… взялось… — Ну и ладно, — сказал я примирительно. Мы повернули было с Тургенева на Магнитную, к автобусной остановке, но Вовка вдруг тормознул сандалией и взял меня за руку. — Ваня, пойдем пешком! Ну и что же, что далеко? Зато интересно… — Пойдем… В самом деле, чего маяться в бензиновой толчее, когда погода чудесная и никто нас не торопит… Вовка потянул меня через Гагаринский сквер, на старую Знаменскую улицу с ее покосившимися особняками и недавно отреставрированной церковью восемнадцатого века. Начинали цвести высокие тополя. Местные власти еще не успели повырубать здесь эти «сорные» деревья, и от них веяло прохладой. Пахли тополя так, словно недавно прошел дождик, хотя с утра не было ни облачка. Вовка отдувал от лица редкие пушинки. За церковью улица стала совсем деревенской, одноэтажной. А рядом с дорогой потянулась заброшенная трамвайная линия — такая же, как недалеко от озера. Мы перешли с тротуара на эту линию, в лопухи и зацветающий иван-чай. — Похоже на узкоколейку, — сказал Вовка. — Рельсы лежат широко, но такие же заросшие. — Похоже, — сказал я. — А вон совсем похоже… Слева от линии были сложены штабелем длинные оструганные бревна, они золотились на солнце. На бревнах шеренгой сидели пятеро. Двое — мальчишки лет двенадцати, в подвернутых джинсах и выгоревших сизых майках. Один светловолосый, стриженный ежиком, другой темный и кругловатый. Слева от них — девочка в синем сарафанчике, с короткой стрижкой и решительным лицом. А левее девочки — тощий длинноногий мальчуган в летнем костюмчике, словно сшитом из сине-белой тельняшки, и вплотную к нему смуглая полная девочка с темными косами и в пестром, как восточный ковер, платье. Кругловатый мальчишка, нагнувшись вперед, убеждал остальных: — У Портоса фамилия была дю Валлон. Почти как моя. Меня даже в школе так называли. Гад буду, не вру!.. — Дю Валлон, я тебя убью, — сказала девочка в синем сарафане. Мальчик в «тельняшечьей» одежке тоже нагнулся вперед. Спросил сипловато: — А может, он и правда поедет по этим рельсам? Тот паровоз… — Посидим еще, — решил стриженный ежиком мальчик. Похоже, что он был главный. Мы прошли метрах в трех от штабеля, но ребята не обратили на нас внимания. — Ну, что? — сказал Вовка. — Что? — сказал я. — Сам теперь видишь: если хорошо придумано, значит, есть на самом деле. — Это просто совпадение… — В жизни на каждом шагу совпадения, — сообщил Вовка совершенно философским тоном. Я не знал, что ответить. Судя по всему, Вовка был прав. Но все же я возразил: — У того… похожего на Карузу, на тельняшке нет медали. И ленточки нет… Ленточка была бы заметна: продольные полоски на поперечных. — А ее и не может быть. Пока… Потому что Дня флота еще не было… Будет в июле. — Фантазер, — буркнул я для порядка. — Ну и что? Ну и пусть фантазер… В августе я пойду по этим рельсам с деревянным мечом и с железной круглой крышкой. И познакомлюсь с ними. Вот увидишь… — А как же Аркаша? — осторожно напомнил я. — А что Аркаша? Сперва пойду я, а следом он. Что такого? Разве нельзя? — Вовка слегка обогнал меня и заглянул в лицо. Требовательно так. Чего, мол, споришь? — Да нет, я не спорю, все правильно, Вовка. Было ясно, что он образовывает в пространствах новую причинно-временную связь и трогать эту невидимую струну ни в коем случае нельзя. Мы несколько минут шагали молча. А потом… Потом Вовка испугался. Очень! Он опять обогнал меня и встал на дороге. — Иван! — Что? — сразу перепугался и я. — Я вспомнил! — Что? — Я вспомнил, про что говорили Те!.. — Вовка… — выговорил я с упавшим сердцем. — Они много чего говорили. Но ничего плохого… Правда… «Смотровые щели» опять были беспощадно синими. — Я вспомнил. Они говорили, что из твоей жизни уберется столько лет, сколько прожил я! «Слава богу, ты, кажется, не услышал, что пуль было две…» — Чушь какая, — сказал я совершенно беззаботно. — Это надо же, что почудилось ребенку… Хотя в таком состоянии немудрено… — Но я же слышал… — повторил он уже не так уверенно… Я шагнул к нему. Я взъерошил его волосы. Я сказал, как умудренный взрослый маленькому мальчику, испуганному нелепым сном: |