Онлайн книга «Разрушь преисподнюю!»
|
Мальчик швырнул ранец в угол. – Отстаньте обе! Надоели! – Он захлопнул за собой дверь комнаты. – Звоните кому угодно! – Шучу, думаешь?! – крикнула из-за двери бабушка. – Сию же минуту звоню Глебу! Она подошла к телефону, набрала номер и, выслушав семь долгих гудков, повторила набор. Затем старушка положила со вздохом трубку и отправилась на кухню разогревать обед. Саша неслышно возник у нее за спиной. – Ну как, позвонила? – А как ты думал? – громыхнула посудой бабушка. – Не подходит у него никто. – Само собой, – кивнул мальчик. – Станет он дома рассиживать. Бабушка хмуро обернулась. – Думаешь, такое поведение сойдет тебе с рук? Не надейся: попозже позвоню опять. Саша улыбнулся. – Давай-давай. Удачи тебе. 11 С опозданием на десять минут Глеб вбежал в пустынный вестибюль. Охранник сонно ему кивнул. – Началось? – Глеб снял на ходу куртку. – Что? – зевнул охранник. – Педсовет, Петя. Что же еще? – Мне лично не докладывали. Глеб метнулся было в раздевалку, однако заметил приближающуюся директрису. На ней было пальто, форма и цвет которого могли бы повергнуть в ужас обитателей зоопарка. А жиденькую косу вокруг затылка прикрывал такой симпатичный платочек, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать. – Опаздываем, Глеб Михайлович! – упрекнула она. – Как всегда, опаздываем! Глеб удивленно сверился с часами. – Неужто успели закончить? С улыбкой Джоконды директриса похлопала его по плечу. – На ваше счастье, дорогой мой, педсовет отменился. Меня срочно требуют в министерство. Она собралась проследовать к выходу, но Глеб непочтительно придержал ее за локоть. – Как это отменился? Зинаида Павловна, вы дернули меня в мой выходной и полагаете, в этом мое счастье? Бледные щеки директрисы порозовели. – Поверьте, Глеб Михайлович, для меня самой этот вызов – как гром среди ясного неба. Но министерству я условий не диктую, а педсовет наш… – Плевал я на министерство! – …педсовет мы легко перенесем на следующий четверг. Молодой охранник, стряхнув сонливость, наблюдал эту пикантную сцену. – Что-о?! – взревел Глеб. – Опять на четверг?! Директриса смотрела с вызовом. – Четверг, Глеб Михайлович, наиболее удобен для большинства преподавателей! – Вот и отлично! Заседайте без меня! – Нет, Глеб Михайлович, мы будем заседать с вами! Пустите руку, я опаздываю! В отличие от вас я к этому не привыкла! Глеб смущенно ее отпустил. – Извините. Только на педсовет я не явлюсь. – Явитесь как миленький! – Посмотрим! Со второго этажа по лестнице сбежал учитель физкультуры. Его рыжие кудри были расчесаны, а веснушки раздвинулись в улыбке. – Вот и ты! – приветствовал он Глеба и крикнул, задрав голову: – Даш, спускайся: он здесь! – И прошагал к двери. – Едем, Зинаида Павловна. Успеете, не волнуйтесь. Глеб полюбопытствовал: – Ты куда, Стас? Физкультурник приоткрыл входную дверь. – Подброшу Зинаиду Павловну до министерства. – Карьеру делаешь? – съязвил Глеб. – Кто запретит? – подмигнул Стас, выходя. Глеб буркнул вдогонку: – Подпевала кулацкий! – Как остроумно! – прокомментировала директриса, задержавшись на выходе. – А на педсовет вы придете, иначе… иначе в нос дам! – Дверь за ней захлопнулась. Тут по лестнице с царственной неторопливостью спустилась Даша. Она была уже в плаще, и пепельная ее грива трепетала на плечах при каждом шаге. – Разбуянился. – Она взяла Глеба под руку. – Склочник и горлопан. Глеб вздохнул. – Зла не хватает. Летел сюда сломя голову, а мне говорят: «Спасибо за попытку. Ну-ка, еще разок». Даша прыснула. – Кошма-ар! Простившись с охранником, они вышли. Мелкий дождик не прекращался. Даша подняла воротник плаща. – А утром, – сказала она, – было солнце и были розы. Глеб кивнул с комичной серьезностью. – Наслышан. – Сычова стукнула? – Кто ж еще? Они забрались в «жигуленок», Глеб включил «дворники» и лихо взял с места. Даша приклонила голову на его плечо. – А у тебя что было интересного? Кроме скомканных листов. Глеб усмехнулся. – Меня посетил барон Мак-Грегор. Помнишь такого? – А то! – Даша подняла голову с его плеча. – Что он хотел? Сквозь дождь «жигуленок» мчался в транспортном потоке к дому. – Он высказал два желания, – ответил Глеб. – Одно… Держись крепче, чтоб не упасть. Барон предложил мне украсть из музея «Вакханалию» Рубенса. – Да ладно! – Ей-богу. В изумрудных Дашиных глазах сверкнули искорки. – Любовь моя, надеюсь, ты согласился? Глеб кивнул. – Угу, этой ночью и приступим. Даша рассмеялась. – Ладно. А второе желание? – Второе не столь эффектно. Он хотел, чтобы я разыскал в Москве его английских друзей. Каких-то биохимиков. 12 Барон Мак-Грегор вышел из взятого напрокат «Вольво». Вечерело. Дождь моросил беспрестанно. Ежась, барон вошел в фойе «Метрополя». Публика здесь фланировала солидная, несуетливая и, главное, малочисленная. Портье за стойкой – в смокинге, с манерами виконта – приветствовал Мак-Грегора почтительным полупоклоном, изобразив радость от его лицезрения. Оно и понятно: барон не скупился на чаевые. Фойе было освещено, что называется, в театральной традиции: весьма празднично – для демонстрации нарядов и драгоценностей, однако не слишком ярко – чтобы скрыть гримировку на лицах дам. У стойки дежурного барон приоткрыл рот для вопроса, но портье вопрос предвосхитил. – Вам звонили, мистер Мак-Грегор, – доложил он на хорошем английском. – Пять минут назад. Женщина. Барон, невысокий, чистенький и будто накрахмаленный, воззрился на служителя отеля. Портье, преданно глядя ему в глаза, молчал как рыба. Мак-Грегор извлек из бумажника двадцатидолларовую купюру и припечатал ладонью к стойке. |