Онлайн книга «Отправляемся в полдень»
|
Толкает меня, падаю с облака и просыпаюсь. А поезд – подъезжает к новой станции. Тут всё бело, как на том листе, куда ещё не пролились чернила… И холодно. – Зимняя губерния, стоянка пять минут. Поспешите, он ждёт. И терь тока замечаю деда: стоит, на лопату опёрся, на нас зырит. Узнаю Карпыча и взвизгиваю: не чаяла встретить уже! Выбегаю, к нему несусь. – Узнал, дед, узнал? – Как же тебя, поветрулю, не узнать. Лыбится и треплет по волосам. – Ведь я так и не отспасибовала, что спас тогда. – Да не за что вроде, – а сам зырит не на меня, а за меня. Не выношу это, сама поворачиваюсь, чтоб возмутится. А там – Тодор. На деда уставился и замер. Так и стоят, зырятся, а подходить и говорить ни один не хочет. Только Тотошка выскакивает и ко мне мчит – защищать. Дед же с лопатой, вдруг бьёт. – О, гляди, – ухмыляется на Тотошку Карпыч, – прям на моего Барбоса похож. Не его будешь? Тотошка замирает. Он, как и многие, родителей своих не знает. Его у самой границе Сумрачного леса бросили, в яме. Если б не баба Кора – задохнулся бы, издох. А тереча, зырь, вымахал как. Отвечает грустно: – Не знаю, – мотает головой, уши по ветру. – Помню, как в холщине очнулся, и всё. – Эх, малец. Пробирает, обнимаю себя руками, притопываю. – Зима, – тянет старик, – чё вырядилась так легко. Задубеть недолго. – Да я всегда так выряжаюсь. Хламид, особо нет, тем паче – тёплых. Может теперь из сонника какого сошью, у нас их там тьма полегла. – Сгниют, не сгодятся, – и Тодору, за меня. – Так и будешь там столб телеграфный подпирать? Тодор всё-таки подходит, но неблизко, типа, замирает возле. Но зырит на Карпыча пронзительно так. И зеньки поблёскивают, как камешки породистые под солнцем. – Батя! – тихо, и тоном таким, какого у него никогда б не ждала. И вот шатаются к друг другу, обнимают, хлопают по плечам. Мужики – а сантименты устраивают. – Вы – в Небесную Твердь? – Ага, туда. – Давно пора там всё разе***шить! Заспались эти спящие, пора подъём трубит. – Вот и я так думаю. – Тодор склоняет голову, складывает руки на груди. – Бать, может с нами, а? – Не, сын, я вам поддержку с земли устрою. Вы даром что тучу грехов выбили. Новые звёзды уже народились. Стрелять надо. – И много настрелять собираешься? – А эт, сынка, насколько патронов хватит. – Всё равно, ты один. Поддержку ценю, но и врага негоже недооценивать. – Уж поверь, оценил, – поворачивается и машет рукой: – Ребзя, вылезай. И из снега (во, вспомнила, как называется эта холодная белая фигня!) встают деды. Штук двадцать, один другого жутче и мрачней. Убийцы звезд. – Сын мой, – подталкивает Тодора вперёд, и тот по очереди жмёт дедам руки. – А это, – на меня кивает, – Роза наша. Помните, в полдень полыхнуло. Кивают: мол, а то! – Она! – Езжайте, дети, стоянка заканчивается. И впрямь уже «Харон» всеми парами дымит. – Теперь я хоть знаю, какой нынче день, – говорит Карпыч. – Спасибо вам. И вжарьте им там как следует! Показывает кулак, и мы клянёмся вжарить. Возвращаемся в вагон. Деды долго машут нам вслед. Я зырю на них, пока не превращаются в точки на белом. Мы всё выше и выше, виток за витком. Никто не болтает, Тотошка у ног умолк. За окном – рвань облачная. Но вот относит очередной такой лоскут, и предстаёт нам серебристый, блестящий, необъятный бок Небесной Тверди. Добралась, вот, и не сгорела. И теперь собираюсь как следует эту Твердь потоптать. Глава 20. Песнь созидания …видела в фантастических фильмах, а теперь лицезрю воочию. Громадный, реально в половину здешнего неба космический корабль, скруглённо-обтекаемый, будто распухший оладий, выныривает из облаков на седьмом витке. Хищник, заснувший на пушистой перине облаков. Опасный, непредсказуемый, несоизмеримо мощный. И пусть не введут в заблуждение его спокойствие и умиротворённость. Он в любой момент может нанести удар. Рубка конусом возвышается над туловом громадины. Солнце играет в иллюминаторах – вот и Сияющий Чертог. Мы добрались, но радости нет. Мои спутники – даже обычно шумная Юдифь – сейчас тихи, молчаливы и сосредоточены. Потому что всегда не мешает прикинуть шансы перед боем. Наши – ничтожны. Но отступать некуда, и вернутся тоже —«Харон» нескоро двинется в обратный путь. Только падать. «Харон» подъезжает ближе, к самому шлюзу. – Войдёте здесь, – кричит по громкой связи Пак, наш призрачный машинист и брат Юдифь, – скорее. Мы готовы, с нами ещё несколько салигияров. Дверной люк, ведущий внутрь Небесной Тверди, покрыт слоями наледи и инея. И ветер там, похоже, такой, что нас сдует, едва покинем «Харон». – Тодор, ты ещё помнишь, как ставить защитный купол? Бэзил ехидничает, хотя и винит себя за сломанную судьбу друга, я знаю, вижу по глазам. А тот, едва живой, – не остаётся в долгу: – Будто вчера ставил, ваше милодрство. Елей в голосе и прищуренные глаза – идеально, чтобы взбесить. – Тогда на счёт три. – Я могу и на раз! Говорит заклинание, и от подножки «Харона» до двери в Небесную Твердь золотится коридор. – Неплохо, для отступника. Тодор лишь хмыкает в ответ. Но лёд с двери оплавляют вместе. Открывается для выемки под ладони. – Теперь вы, девушки. Мужчины отходят, и мы с Юдифь одновременно касаемся двери. Люк поддаётся и отползает в сторону. – Вот как, значит, ждали Сильфиду и Розу, – констатирует Тодор. – Это плохо, – резюмирует Бэзил. «Плохо» нападает на нас сразу, как переступаем порог: из всех углов, мигая лампочками, несутся дроны – вооружены и очень опасны. – Какие железки! – вздыхает Тодор. – Аж жалко разносить. Но перчатки они с Бэзилом снимают синхронно. Другие тоже не стоят в стороне. Противников – на всех, с лихвой! – Идём! Бэзил распоряжается: – Бегите к Сияющему Чертогу. Их мы задержим. Мимо нас проносится Тотошка, что-то нюхает, подняв морду (лицо?), с коротким рявком произносит: |