Онлайн книга «Другие лошади (сборник)»
|
Дом был крепок, но пуст. Скорее всего, он перестал быть часовней еще до того, как оказался покинут своими жильцами. Никаких предметов церковной утвари в нем не было и в помине. Зато посреди единственной комнаты стоял крепкий стол и несколько свежих табуретов. Окна не то дома, не то часовни были расположены выше человеческого роста. До потолка здесь было, как успел заметить Штейн, метра три с половиной. Осмотрев нехитрый интерьер, Ленька отправился гулять дальше, прошел вдоль деревни и оказался у развилки. В кустах увидел останки дорожного столба. Пробравшись сквозь бурьян, без труда отодрал табличку. Надпись на ней от времени стерлась. Но какие-то буквы вполне можно было различить: «С…н…к…» – Давай пожрем, что ли, еще, пока этот придурок на речку бегает, – предложил Штейн жене, имея в виду Василия Иваныча. – Кормить его каждый раз… Верочка кивнула и пошла на улицу: за продуктами и за Ленькой. По пути она обвела бдительным оком окрестности в поисках Василия Иваныча, которого Штейны из «подростка» прочно переименовали в «придурка», но не увидела никого. Ленька тоже нашелся не сразу. Искусанный комарами, он примчался откуда-то, держа в руках табличку. – Где был? – хмуро поинтересовалась мать, вытаскивая из «Джипа» термос, более напоминающий ведро. – Гулял. Смотри че нашел… Мать отмахнулась. Однако отец оказался более внимателен к находке. – С…н…к… – ни фига не видно. Слушай, у меня же лупа в машине лежит. Мощная! Специально взял. – Сначала ужин, – веско произнесла Верочка. – Я чего… Я ничего… Ваське меньше достанется. Но Васька во время ужина так и не появился. Чай с бутербродами рубали в полном молчании. Штейну не терпелось лучше рассмотреть табличку, найденную сыном. Ленька поддерживал отца. Верочка думала, как ей все это осточертело. – Все. Спасибо! – возвестил Штейн и ринулся на улицу. Ленька помчался следом. – Лупа… – Штейн хотел что-то добавить, но оглянулся на сына и крякнул. – Вот же она! Давай… Погоди… Свет включу… Ленька наклонился к табличке и задышал отцу в ухо. – Че-то проглядывается… Соты… Не… Сото… Верочка, подошедшая к машине, чтобы сложить в багаж пакеты, тоже наклонилась над артефактом, но тут же отпрянула… – Ты чего? – хором вскрикнули отец и сын. – Сотонинска, – выдохнула Верочка и вдруг заплакала. – Ну урррод! – завопил Штейн и сжал кулаки. – Ну задам я ему… Философская… Филосовская… Куда завез… – А она Философская и есть, – раздался за спиной у Штейнов виноватый голосок, отчего все трое подпрыгнули и завопили: – Ой!.. Прощенья просим. Тихой сапой подошел. Аки тать в нощи. – Да какая же она… Философская, – потеряв терпение, вскричал Штейн и схватил Василия Иваныча за грудки. – Пусти-ка, дядя. Я маленькой, да хваткой, – неожиданно разозлился любитель старины. Верочка, почуяв неладное, встряла между ними. Ленька топтался в стороне. – Понимать надо! – успокаиваясь, взвизгнул Василий Иваныч. – У любой деревни два имени. Одно как прозвище, другомя – в доку́ментах. – Так Философская же в документах. Сам говорил! – опять вскинулся Штейн. – Табличку спутали. Хотели переделать, да рукой махнули. Местные знают. Пришлым наплевать. А ты драться, дядя! Верочка успокоительно положила руку вожатому на плечо: – Пошли, покормлю, дядь Вась. – А что? Покормлю – это дело. Да и на Мертвую Голову! – Нет! – отрезала Верочка. – И Леньку не пущу! – Ну… Мы это… Вдвоем… – осторожно начал Штейн. – Мне что… Вдвоем так вдоем! – который раз обиделся Василий Иваныч. – Сами сказали: анти-ре-суемся… И чего… – Идите. Идите! – махнула рукой Верочка. – Я ничего не говорю. Только вот мне на сегодня приключений хватит. Ладно, пошли ужинать, Мертвая Голова. Дядя Вася хехекнул и подмигнул насупившемуся Леньке. Через полчаса Штейн и любитель старины растворились в лесу… – Ну давай, рассказывай, краевед-любитель. – Чего рассказывай? – Про Мертвую Голову. – А-а… Это знамо. Давай присядем, дух переведем. Штейн и Василий Иваныч расположились на стволе бурелома. – Есть время рассиживаться-то? – заворчал Штейн. – Не бряжжи, паря. Развороты у меня уже не те, – вздохнул любитель старины. – Слушай. Давно дело было. Плыла по реке баржа с купцами. Здесь ить водный путь был. Из Белого моря – в Баренцево. Из Баренцева – в Атлантику… – Че-то загибаешь ты, Вася, – хмыкнул Штейн, отчего любитель старины вскочил и ткнул себя сухоньким кулачком в чахоточную грудь. – Я никогда не вру. И ты этого не говори. А только водораздел тут. Один он такой в Расее-матушке. И еще два по миру наберется… – Все, все, – махнул рукой Штейн. – И вот шла по реке баржа с купцами, – с трудом отходя от обиды, продолжил Василий Иваныч. – Шла-шла, да и затонула. – Что, здесь? – Через версту. Мертвая Голова место и назвали. Штейн покачал головой: – М-да. Невеселое место. С этими словами продолжили путь. – А река не успокоилась, – чирикал Василий Иваныч, вышагивая рядом с грузным Штейном. – Кажный год здесь кто-нибудь тонул. – Каждый? – беседа начала утомлять Штейна, и он положительно не понимал, зачем прется туда, куда ведет его «придурок». А ведь еще и обратно шагать. – И только в одном году утопленников не было, – жутковато вытянул любитель старины. – В девяностом? – В одна тысяча девятьсот сорок первом. – Примета, что ли, какая? – Да. Ежели купцы к себе никого не забрали, война будет. А опосля войны опять тонули. Потом закрыли купанье здеся. Это при мне уже. Но кто ж караулить зачнет? Всплывали мазурики. Туристы которые. Ой! И засыпать ее хотели. И еще чего… Все бесполезно. А вот и она… Василий Иваныч и Штейн вышли к Мертвой Голове. Место это не произвело на Штейна не то что особенного, но и вовсе никакого впечатления. Река и река. Быстрая. Порожистая. Значит, есть вьюны. Значит, можно утонуть. Вдобавок берег каменистый. Вода при таком течении должна быть холоднющая. – Ну и чего ты притащил меня сюда? – повернулся Штейн к Василию Иванычу, но вопрос замер у него в горле. Любитель старины стоял перед ним абсолютно голый. – А ну айда купаться! – ребячески махнул рукой незатейливый гид. – Водичка лед – яички жмет… |