Онлайн книга «Спасти СССР. Манифестация»
|
«Зримость, – предположил я, перекладывая увесистую черную трубку к другому уху, – не почти абстрактные, загоризонтные для меня неторопливые движения геополитических плит, а зримый, осязаемый прямо сейчас мой личный результат. И хоть траектория дрейфа тех самых плит от этого не изменится, все равно это очень правильный, греющий сердце поворот Истории». На этом я с удовлетворением подвел черту: рыть дальше и глубже могло оказаться себе дороже – мало ли что еще там накопаю в себе? Пусть она будет солнечным зайчиком, что удерживает меня на свету. Слишком часто мне приходится балансировать на грани и порой соскальзывать в кровь и грязь. Пусть будет якорем. Только бы не утопить ее вместе с собой… Приложил ладонь к опять запотевшему стеклу. Отнял – осталась пятерня, по размеру уже почти взрослая. Снаружи на отпечаток тут же легла, примериваясь, девичья кисть. Мелкая изобразила на лице гримаску шутливого огорчения – ее ладошка была явно меньше. Я вывел поверх ее ладошки сердечко, а потом, одумавшись, быстро его смахнул. Но ей того хватило – рука отдернулась, а улыбка стала чуть смущенной. Потом она негромко засмеялась – то ли над собой, то ли надо мной. Или, может быть, над нами вместе… Смех ее сразу сделал случившееся простым и естественным: ну пошутили школьники, бывает. Да, с ней было легко. Мои слова она воспринимала как данность. Надо позвонить не из квартиры, а с уличного автомата? Значит – надо. В школе лучше вести себя по-старому? Хорошо. Это было непривычно и даже чуть тревожно – не слишком ли Мелкая вжилась в роль ведомой? «Над этим надо будет поработать, когда оттает», – решил я. Но пока в том был сплошной плюс: надо мной не висело дамокловым мечом неистребимое девичье любопытство. В моей ситуации это дорогого стоит. Трубка наконец откликнулась сонным Ваниным голосом. – Ваня? С добреньким утречком тебя, – негромко поприветствовал я его. – Ну, нашел что с квартирой? Ага… Ага… Понятно… Ладно, ищи дальше. Тогда до встречи на Техноложке, как договорились. Пока. Я вернул трубку на крюк и вывалился на свежий воздух. – Пока ничего приличного, – сообщил Мелкой. – Может быть, к вечеру что-то появится. Я после школы отъеду, узнаю. Не волнуйся, найдем за пару дней. Она кивнула и покосилась куда-то вбок. – Эй, – я чуть подтолкнул ее локтем, – да не собираюсь я тебя сплавлять. Буду частым гостем, еще надоесть успею. А вот кстати… Надо что-то решать с готовкой. Не бутербродами же тебе питаться. – Я умею, – торопливо вскинула она взгляд, – и первое, и второе. Меня мама учила. Пловы, лагман, шурпу… Ну и нашу русскую кухню тоже. Я посмотрел на Мелкую весьма заинтересованно, и ресницы ее смущенно задрожали. – Отлично, – с чувством выдохнул я, – я буду очень частым, надоедливым гостем. – Не гостем, – поправила она меня, покачав головой. На дне ее глаз потревоженной птицей метнулась какая-то мысль. Я невольно схватил ее и рассмотрел, а затем, совершенно неожиданно для себя, смутился и сам. Пару секунд в голове у меня толкались несвязные мысли, потом я, ломая проступающее напряжение, провозгласил: – Плов… Как много в этом звуке. Надо будет новоселье устроить, как думаешь? Казан прикупить… Мелкая моментально переключилась и принялась верстать планы. Я, недовольный сам собой, осторожно перевел дух: и придет же такое в голову… На подходе к школе мы стали обрастать попутчиками. Сначала, на повороте с Измайловского, меня прихватила под руку Кузя. Пристроила свои шаги к моим, покосилась с легким удивлением на идущую рядом Мелкую и многозначительно произнесла: – Рискуешь. Глаза ее были еще непроснутыми, и сама она была словно пять минут как со сна, уютная и теплая, и лишь веселые мушки-конопушки, горсточкой брошенные ей на нос, дружно радовались ясному утру. – Уже нет, – ответил я, а потом продолжил, переводя на другую тему: – Боюсь даже спрашивать, чем ты сегодня вместо сна занималась. – Вот и не спрашивай, – буркнула она и, отвернувшись, протяжно, от души зевнула. Потом нас нагнал запыхавшийся Сема, а на углу школы к Мелкой пристроилась ее плотно сбитая подружка. Так и ввалились в дверь гурьбой. А на выходе из гардероба меня отловила Чернобурка. Оттащила к пустому окну в конце коридора, развернула лицом к стеклу, сама встала сбоку, заслонив от всех, и зашипела недовольно: – Ты что вчера учинил?! Да я чуть со стыда не сгорела! Я не сразу понял, о чем она – это самое «вчера» у меня выдалось очень, очень насыщенным. Потом сообразил и, обрадованный этим, протянул с облегчением: – А… Это вы о том психологе? Она поперхнулась заготовленными словами. Потерла с досадой лоб и вполголоса пожаловалась в пустоту: – И ведь говорила мне Татьяна Анатольевна, предупреждала: не связываться с тобой… – Наша Тыблоко – мудрая женщина, – степенно согласился я, – ее не грех и послушаться. Глаза Светланы Витальевны на пару секунд остекленели. Потом она посмотрела на меня длинным нехорошим взглядом, и я торопливо вскинул руки, объявляя о безоговорочной капитуляции: – Ну да, да, виноват. Молодой, глупый… Она обиженно поджала внезапно задрожавшие губы: – Виноват, виноват… Да я, получается, на тебя совсем неверный анализ написала! Ты же меня дурой перед руководителем группы выставил! Я припомнил чернявого, карманное зеркальце в ее руке и потупился, испытав мимолетный стыд. – Извините, Светлана Витальевна… Черт попутал, правда… Чем могу загладить? – Загладит он… – недовольно пробухтела она, – чем тут теперь такое загладишь… Только образцовой работой! – Так я готов! – воспрянул я духом. – Что в итоге-то: добро дали? – Дали… Но не без сомнений. – Она хищно прищурилась. – Посмотрим, как ты до поездки будешь справляться. – Слушаю со всем почтением. Она мечтательно посмотрела сквозь меня: – Эх, как бы я хотела быть куратором твоей группы в нашем институте… Может, случится, а? – Не-не-не, – замотал я с испугом головой, – я в математики. – Жаль… Очень жаль, – с чувством сказала Чернобурка, – но я не буду терять надежды. Я улыбнулся: – Вот честно, Светлана Витальевна, я сожалею. Что делать-то надо? Она немного помолчала, успокаиваясь. Затем сказала: – Тебе послезавтра надо после школы подъехать туда же, на Литейный. Я на пару секунд прикрыл глаза и пробежался по своим планам, стремительно их переверстывая. – Хорошо. – Меня вызовут, я проведу. |