Онлайн книга «Тревожных симптомов нет. День гнева»
|
Капитан слегка откинулся назад в кресле, чтобы полюбоваться ровными строчками рондо. – «Что явствует из изложенного»! – со смаком повторил он, поднося чашку ко рту. – Стиль-то какой! «Явствует из изложенного»! Рука капитана потянулась к чайнику, но в этот момент кто-то осторожно постучал в дверь. Капитан поморщился, сунул спиртовку обратно в ящик, подошел к двери и повернул ключ. – Можно к вам, мастер? – В дверях стоял старший помощник. Чигин довольно ухмыльнулся. Обращение «мастер», как и звание «капитан», было заимствовано им из старинных книг и отлично прижилось. Попробуйте найдите хоть еще одного космонавта, к которому обращаются подобным образом! «Капитан» – это для посторонних. Ближайшим помощникам разрешается маленькая фамильярность. «Мастер»… право, неплохо звучит! – Входите, чиф. Может быть, чашечку чаю? Старпом вздохнул. Он терпеть не мог любимый напиток капитана, но отказаться – значило смертельно обидеть старика. – Спасибо, с удовольствием! Чигин достал из шкафчика вторую чашку. – Какие новости? – Радиограмма с подкидыша. Идет к нам с курсантами. Двенадцать человек. – Какой курс? – Все первокурсники. Двенадцать козерогов. – Примите к правому борту. – Есть! – Что еще? – На подкидыше – доктор. Радирует, что все в порядке, медикаменты получены. – Так. Капитан задумался. Опять первый курс. Щенки. На перегрузках будут лежать трупами, потом, в невесомости, заблюют весь корабль. Пробный рейс, так называемое «окосмичивание кадров». Капитан терпеть не мог этого выражения. Окосмичивание! Чушь это, а не окосмичивание! Подумаешь, старт с постоянной орбиты, удлиненный эллипс вокруг Марса и возвращение на орбиту. Дать бы им настоящий взлет и еще посадочку на Венере, вот тогда бы узнали, что такое «окосмичивание». Половина бы подала заявление об отчислении из училища. Но что поделаешь, если планетолет «Альдебаран» уже давно переведен в класс 4-Е без права посадки на планеты. Еще года два его будут использовать в качестве учебной базы, а затем… – Спасибо, мастер, чай у вас действительно великолепный. – Подождите. Старший помощник снова сел. – Вот что, – капитан расстегнул воротник кителя, – вы уж займитесь сами с курсантами. Главное, чтобы они сразу включились в работу. Ничто так не разлагает молодежь, как безделье. Никаких поблажек на всякие там недомогания и прочее. Железная дисциплина и работа излечивают все хворобы. – Будем разбивать на вахты? – Обязательно. По четыре человека. Из каждой вахты двоих – боцману. Пусть с ними не миндальничает. – А остальных? – В штурманской рубке и в машине. По очереди, каждые сутки. Во вторую половину рейса произведете перемену без выходных. – Чепуха все это, – сказал старший помощник, – все равно курорт. – Вот вы и позаботьтесь, чтобы не было курорта, погоняйте как следует. – Автоматика, тут особенно не погоняешь, времена не те. – Не те, – согласился капитан. – Вот спросите у этих козерогов, чего их понесло в училище, и они вам непременно наплетут про романтику космоса, а какая теперь романтика? Вот раньше… – В наше время, – кивнул старший помощник. Капитан хлопнул рукой по столу: – Да я не о том! Вот, скажем, мой прадед, он был капитаном парохода. – Чего? – Парохода. Плавал по морям. – Зачем? – Лицо помощника выражало полное недоумение. – Ну, перевозили разные грузы. – Странно. Кому могло прийти в голову таскать грузы морем, среди всех этих нефтяных вышек? Капитан пожал плечами: – Вероятно, их тогда было меньше. – Все равно анахронизм. – Романтика, – задумчиво сказал капитан. – Тогда люди были другие. Вот послушайте. Он открыл папку. «Названный Сергей Малков, списанный мною, капитаном парохода „Жулан“, в Кардиффский морской госпиталь, направляется в пределы Российской империи, удовлетворенный денежным довольствием по день прибытия, что подтверждается подлинной подписью моей руки и приложением Большой Гербовой Печати Российского Генерального Консульства в городе Лондоне». – Н-да, – сказал помощник. – Это мой прадед, капитан парохода «Жулан», – самодовольно сказал Чигин. – Папка и хронометр – наши семейные реликвии. – Плавал по морю! – хмыкнул помощник. – Что ни говорите, анахронизм! Капитан нахмурился: – Ничего вы не смыслите, чиф. Это вам не космолетом командовать. Тут кое-что еще требовалось. Отвага, мастерство. А парусный флот? Какие люди там были?! «Травить правый бом-брам-брас!» Как это вам нравится?! – А что это значит? – Ну, команда такая, – неуверенно сказал капитан. – Не понимаю я этого, – развел руками помощник, – не понимаю, и все тут! Что за бом-брам? – Я теперь тоже многого не понимаю. Раньше вот так все знал, – выставил капитан растопыренную пятерню, – а теперь, извините, не понимаю. В позапрошлом году направили на двухмесячные курсы изучать эти новые звездолеты. Лекции читал такой, лопоухий. Прослушал я первую и спрашиваю: «А почему он у вас все-таки летит?» – «Вот же, – говорит, – формула». А я и говорю: «На формулах, молодой человек, летать не привык. На всем, – говорю, – летал: и на ионолетах, и на аннигиляционных, а вот на формулах не приходилось». – Так он не летит, – ухмыльнулся помощник, – это пространство свертывается. Красная шея капитана приобрела малиновый оттенок – признак, предвещавший начало шторма. – Глупости! – сказал он, вставая с кресла. – Пространство – это миф, пустота, и сложить его невозможно. Это все равно что сожрать дырку от бублика, а бублик оставить. Нет уж, вы мне подавайте такой корабль, чтобы и старт и посадки – все было, а от формул увольте, благодарю покорно! – Разрешите идти? – благоразумно спросил помощник. – Идите, а я отдохну немного. Капитан сполоснул под краном оба чайника, убрал коробочки с чаем и, взглянув на хронометр, откинул полог койки. * * * Баркентина под всеми парусами шла бакштаг, ловко лавируя среди нефтяных вышек. Соленые брызги обдавали загорелое лицо капитана Чигина, наблюдавшего в подзорную трубу приближающийся берег. Ветер крепчал. – Убрать фок-марсель и грот-стаксель! – скомандовал капитан. – Есть убрать фок-марсель и грот-стаксель! – Проворные курсанты рассыпались по реям. |