Онлайн книга «Просто вместе»
|
- А ты можешь рассказать о ком-нибудь поподробнее? - Нет. - Ну, например, о Беллини… За что именно ты его любишь? - За портрет дожа Леонардо Лоредана… - Почему именно за этот портрет? - Не знаю… Нужно отправиться в Лондон - в Национальную картинную галерею, если я не ошибаюсь, - и увидеть эту картину, чтобы разобраться… Это… Это… Нет, не хочу произносить благоглупости… - Ладно… - сдались они, - в конце концов, это всего лишь игра. Не станем же мы тебя принуждать… - Вспомнил! - закричал Франк. - Я вспомнил, что не назвал вам! Шейную часть, конечно! Или шейку… Ее готовят с соусом бешамель… Так что Камилла ходила в отстающих. Но в понедельник вечером, когда они стояли после развилки в Сент-Арну в пробках и пребывали в полудреме от усталости, она внезапно объявила: - Я придумала! - А? - Про кого могу рассказать! Только про него! Я много лет назад выучила все про него наизусть! - Тогда вперед, мы слушаем… - Хокусай [116] , рисовальщик, я его обожаю… Помните его волну? А виды горы Фудзи? Ну как же?! Бирюзовая, обрамленная белой пеной волна? Так вот, он… Это просто чудо… Если бы вы только знали, сколько он создал, это даже представить себе невозможно… - И это все? «Просто чудо» - и ничего больше? - Сейчас, сейчас… Я пытаюсь собраться с мыслями… В опускающихся на унылое предместье - слева завод, справа гигантский торговый центр - сумерках, между серой громадой Парижа и угрюмо мычащим стадом, возвращающимся на ночь в стойло, Камилла медленно произнесла свой монолог: С шести лет я усердствовал в изображении формы предметов. К пятидесяти годам я опубликовал бессчетное количество рисунков, но все, что я делал до семидесяти лет, ничего не стоит. В шестьдесят три года я начал постигать структуру живой природы, животных, деревьев, птиц и насекомых. Полагаю, что к восьмидесяти годам я продвинусь еще дальше; в девяносто лет я проникну в тайную суть вещей; в столетнем возрасте я смогу творить чудеса, а когда мне исполнится сто десять, вдохну жизнь во все мои точки и линии. Я прошу тех, кто проживет так же долго, убедиться, что я держу свое слово. Написано в возрасте семидесяти пяти лет мною, Хокусаем, влюбленным в живопись стариком. «Все будет живым - мои точки и мои линии…» -повторила она. Остаток пути они проделали в молчании, и каждый думал о своем. 7
На Пасху их пригласили в замок. Филибер нервничал. Боялся уронить свой престиж… Он обращался на «вы» к родителям, те говорили «вы» ему и друг другу. - Здравствуйте, отец. - А, вот и вы, сын мой… Прошу вас, Изабель, предупредите вашу матушку… Мари-Лоранс, вы ведь знаете, где стоит виски? Никак не могу найти… - Попросите помощи у Святого Антония, друг мой! Сначала они изумлялись, потом перестали обращать внимание. За ужином гостям пришлось нелегко. Маркиз и маркиза задавали кучу вопросов, но не с целью составить мнение о гостях. Они вообще не ждали ответов. Да и вопросы оказались «на грани фола». - Чем занимается ваш отец? - Он умер. - Ах, простите… - Э-э-э… А ваш? - Я его не знал… - Прекрасно… Вы… Не хотите ли еще салата? - Спасибо, довольно. По старинной столовой пролетел тихий ангел. - Итак, вы… Повар, не так ли? - Да. - А вы? Камилла повернулась к Филиберу. - Она художница, - ответил он за нее. - Художница? Как это необычно! И вы… Вы этим зарабатываете? - Да. В общем… Я… Полагаю, что так… - Очаровательно… Вы живете в одном доме с Филибером? - Прямо над ним… Маркиз судорожно искал на жестком диске памяти светский файл. - …Значит, вы - малышка Рульеде Мортемар! Камилла запаниковала. - Э-э… Моя фамилия Фок… И добавила, отчаянно пытаясь спасти положение: - Камилла Мари Элизабет Фок. - Фок? Какая прелесть… Я знавал одного Фока… Весьма достойный был человек… Кажется, Шарль… Не ваш ли он родственник? - О… Нет… Полетта за весь вечер не вымолвила ни слова. Она сорок лет прислуживала за столом людям их круга и слишком неловко себя чувствовала, чтобы «выступать» на «рауте». За кофе легче не стало… Теперь отдуваться пришлось Филу. - Итак, сын мой… Вы по-прежнему занимаетесь открытками? - Да, отец. - Увлекательно, не правда ли? - Я этого никогда не утверждал… - Не будьте столь ироничны, прошу вас… Ирония - удел лодырей, думаю, я достаточно часто вам это повторял… - Да, отец… «Крепость», Сент-Эк… - Что-что? - Сент-Экзюпери. Маркиз сглотнул, дернув кадыком. Когда они покинули наконец мрачную залу, где по стенам над их головами висели набитые соломой головы представителей местной фауны, в том числе драного павлина и даже олененка, Франк на руках отнес Полетту в ее комнату. «Как новобрачную», - прошептал он ей на ухо и уныло покачал головой, сообразив, что будет спать за тысячу миллиардов километров от своих принцесс - двумя этажами выше. Он отвернулся и рассеянно держал за ногу чучело кабана, пока Камилла раздевала Полетту. - Поверить не могу… Нет, вы когда-нибудь видели такую мерзкую жратву? Бредятина какая-то! Дрянь, а не ужин! Своим гостям я бы никогда такого не подал! Лучше уж приготовить омлет или гренки. - Может, они стеснены в средствах? - Брось, у любого хватит денег на пышный омлет. Я не понимаю… Просто не врубаюсь… Хлебать дерьмо старинным серебром и наливать дешевый пикет [117] в хрустальный графин - может, я придурок и чего-то не понимаю… Да продай они один из своих пятидесяти двух подсвечников - могли бы прилично питаться целый год… |