Онлайн книга «Ты, главное, пиши о любви»
Будем счастливы. В лесу все черные листья, по ночам ливни. Сосны в лишайниках, капли дождя на можжевельниках. Вдруг ударил мороз. Ирме добавила сена. Спит на нем. Вся морда в инее. Воет вечером на мороз и луну. Все ваши. 13 ноября Москва Марина – Юле Погрусти, и светло помаши ему вслед. Помнишь птичку Борю в спектакле Резо «Осень моей весны»? Как в конце душа Бори легко улетала на небо? А я пакую чемодан, с утра лечу в Архангельск. Завтра, убегая от папы, оставлю у него для тебя духоподъемную книгу «Радостная мудрость». Была на встрече с автором – само сияние. Книжку потом притаракань. Я ее не читала, но чую, что общение с таким светочем нам пойдет на пользу. Этого человека пригласили принять участие в исследовании головного мозга при медитации. Его поместили в машину МРТ и командовали: – Девяносто секунд – «Открытый ум»! Стоп! «Сострадание» – девяносто секунд. Стоп! Так, поверишь ли, приборы зафиксировали всплески радости на семьсот процентов мощнее, чем у простого смертного! Вот в чьем фарватере мы должны держаться, две плоскодоночки. Пиши! Дыши! Обнимаю. 21 ноября Пушкинские Горы Юля – Марине Аля рассказывала мне о танцах, о разнице между «плясать» и «танцевать». Танцы – это фокстрот и «коробочка», а пляски – под гармонь и частушки. Вот такие: Я любила любоваться на сирень завитую, посмотри, мой милый дроля, на меня забытую! Аля хорошо танцевала, ее часто приглашали. И когда в Федках жила до переезда в Бугрово (это поближе к заповеднику), тоже бегала на танцы. Через деревню Коноплюшки. «Все, что не нужно, – жалуется мне Аля на память, – помню. Сто седьмую серию сериала, места клюквенные, куда ходили в Федках – Долгий Мужичок, Лядинка Большая, Лядинка Маленькая. А куда очки положила или пенсионную книжку – никогда!» «Раньше я издалека любую мусоринку в саду видела, – говорит, – а сейчас?» «Вот мы с Надей Лапиной дружили. Вместе в баню ходили. Надя все брови красила. Карандашом рисовальным. В восемьдесят лет! «Вот умру, – говорила, – вы брови мне почерните!» А дочка, Инка, не почернила. И еще мы с ней договаривались (так Надя мне говорила), что кто первый из нас помрет, пусть потом придет и расскажет: как там? Надя умерла, не приходит. А я жду…» («Умру – к тебе буду приходить!» – грозит.) «Приснился мне Тасин муж, – рассказывает Аля. – Что с ним мы в поле пасемся и коровы, как лягухи, в пруду. Я проснулась с криком: «Вишня тонет моя!» Тася мне на это сказала: «Да ты и во сне работаешь…» А работала Аля бригадиром в колхозе имени Пушкина (ну, чьего еще имени в наших-то местах? Только колхозы Пушкина, Дельвига, Лицея…). Рассказывая, она добавляет: «Вот так-то, родителька ты моя, вот так…» 24 ноября Москва Марина – Юле До чего хороши, Юлька, твои заснеженные волчица с журавлем и розами. А меня вчера вдруг взяли в цирк – «Дю Солей»! И эта фантасмагория началась фразой: «Сегодня ночью мне приснились мои похороны». А в конце оркестранты – с трубами и литаврами, великанами и карликами (ладно, карлики, там были настоящие ВЕЛИКАНЫ) – помахали герою, тихо катящемуся по небу на велосипеде, и он тоже помахал нам сверху, с улыбкой пересекая границу света и тьмы… Вышли на улицу – а там выпал первый снег. Дина подарила свой новый роман «Синдром Петрушки»! 25 ноября Пушкинские Горы Юля – Марине Ой, Марина, цирк – это здорово! У нас тоже был снег, растаял. Сейчас только ветер и дожди. Свиристели носятся по окрестностям, едят рябину. Видела щеглов на репейниках. Ирма слушает дятлов. В полях свистят снегири. Еще недавно видели рядом диких гусей, остановились поесть на поле травку. Хиддинк стал мощным парнем и взял меня под свое крыло. Когда он распахивает крылья, то он как огромная сосна или ель, всех нас, Марина, и защитит и собой укроет. У меня появился новый воспитанник – Кутузов, по прозванию догадываетесь, что с ним произошло. Это гусенок, очень слабенький; огромный лебедь, сволочь, его побил и дал в глаз. Теперь у меня Кутузов и одновременно адмирал Нельсон. Журавли так кричат хорошо, Марина. Приезжало псковское телевидение и снимало, как журавлик ест с моих рук, идет на мой голос, как мчится навстречу Андрею лось Лосось. Утром туманы, иногда иней. Кстати, что интересно – у меня уже есть новая книга Дины Рубиной. Абсолютно случайно на сельском рынке среди ревущих, гогочущих поросят и гусей, на сельской ярмарке в честь урожая я ее разглядела на прилавке. Купила мед и шерстяные носки. Купила себе еще тельняшку. Случайно у Марика с Олей нашла книжку старшего брата Лёни про Канаду. Пожалуй, все. Еще. У нас появилась лошадь. Огромная, отказная (из-за лет), выше всех нас намного ростом, ганноверская кобыла Громуша. Черная, как ночь. Верхом на ней иногда неспешно прогуливаемся. Любим вас. Тихо идем по лесу. Мы. 28 ноября Пушкинские Горы Юля – Марине Привет, Марин! Я вам уже рассказывала, что нам часто привозят больных или найденных животных, подраненных и сбитых машинами, а иногда и просто «отказников». Из дикой природы много сов, много аистов, а тут недавно отдали нам шиншиллу. Никогда такого зверька не видела и не интересовалась им. Ну, крыса крысой. Серенькая, с большими ушами, толстенькая (то есть он толстый, это мальчик), и ножки худенькие и маленькие. Зовут Шушей. Он сейчас живет в туалете. Кто, Марина, у нас только не жил в туалете! В туалете перезимовала и выросла косуля. Марик однажды у нас чуть не умер, когда в унитазе увидел маскового неразлучника, оранжево-красной морфы, который туда случайно упал и ждал, кто же его достанет. В туалете ночевала и практически тоже выросла наша дикая свинья Чуня. Там ночевала вислобрюхая вьетнамская свинья Мазута, будущая жена кабанчика Уголька. И вот – Шуша. А в туалете стиральная машина. Мы заложили туда белье стирать, и в самый-самый последний момент, когда вода уже стала, как в последних кадрах «Титаника», захлестывать «иллюминатор», показались отчаянные глаза Шуши, растопыренные и прижатые к стеклу уши и ладошки. |