Книга Загадочный город, страница 33 – Эндрю Кальдекотт

Следующей мишенью пристального внимания сэра Веронала стал единственный историк в округе — Облонг, которого Веронал застал в тот самый момент, когда Облонг пустился на поиски новой порции коктейля. Сэр Веронал подозвал Родни, и тот неторопливо приблизился. Всем своим видом мальчик показывал, что развит не по годам, — и манерой говорить, и надменными взглядами, и уверенностью в себе. Облонг предпочитал более открытых и обучаемых детей, но в повадках этого мальчика и правда было нечто неуловимое.

— Родни, это мистер Облонг, со следующей недели он станет твоим классным руководителем.

— Честь имею с вами познакомиться, сэр. Мой отец думал, не обратиться ли к частным репетиторам, но мы решили, что в классной культуре есть свои преимущества, — если класс находится в верных руках. — В тоне мальчика ощущалось нечто среднее между лестью и высокомерием.

Сэр Веронал решил взять ситуацию в свои руки:

— Мне нужно поговорить с нашим историком наедине.

Родни отвесил легкий поклон и удалился.

— Я преподаю только современную историю.

— Современность пожинает плоды прошлого. Невозможно изучать 1800 год, при этом закрывая глаза на предшествовавшие события.

— Полагаю, все зависит от правил.

Сэр Веронал поднял канделябр.

— Следуйте за мной, — сказал он.

Облонг послушно поднялся за хозяином на балкон и прошел в заднюю дверь. По стенам галереи танцевали тени. В поле зрения показались гравюры, рисунки тушью и одна-единственная картина маслом — все с гротескными сюжетами. Сэр Веронал остановился у картины, изображавшей ведьму в окружении паноптикума монстров.

— Все работы принадлежат Гойе, но только это полотно — главное сокровище, одна из давно утерянных «Мрачных картин» ^[15], которые сняли со стены в доме Гойи и перенесли на холст. Остальные тринадцать висят в музее Прадо.

Спустившись и несколько раз повернув, они вошли в библиотеку — квадратную комнату с высокими круглыми окнами и дубовыми полками, которые ломились от антикварных изданий. Облонг обратил внимание на письменный стол тонкой работы, который казался таким же старинным, как и большинство книг, и вся комната была полна запретных плодов — неужели все это не исторические, а литературные произведения? «Или, — запоздало спросил он себя, — четкой границы между ними быть не может?» Сэр Веронал зажег еще один канделябр — газовый свет ему, по всей видимости, не нравился; повсюду были расставлены подсвечники. На каминной полке лежали щипцы для тушения свечей.

С удивительной для его возраста ловкостью Веронал взобрался по лестнице, по пути зажигая свечи, а затем передал Облонгу маленький томик в кожаном переплете.

— «Фауст» Кристофера Марло, издание 1592 года — основан на немецкой народной легенде о докторе Фаусте. Рядом стоял «Фауст» Гете, первое издание 1808 года и второе — 1829-го, последняя версия, которую Гете редактировал собственноручно. Несмотря на все свои недостатки, это — величайшая из когда-либо написанных пьес. Рай скучен; ад захватывает, но какой ценой!

Сэр Веронал спустился, предложив Облонгу самому подняться по ступенькам. Первое издание пьес Шекспира обнаружилось между томами Гете и полным собранием сочинений Данте.

Сэр Веронал перечислил другие жемчужины коллекции:

— Если двигаться слева направо — «Герцогиня Малфи» и «Белый дьявол» ^[16], изданные при жизни автора, отпечатанные Николасом Оуксом. Первого издания «Короля Лира», того, ин-кварто, со знаком пестрого быка, у меня нет… пока что.

И представление продолжалось до тех пор, пока сэр Веронал не добрался до цели своего экскурса.

— Для меня существует одно недостающее звено — история Ротервирда. — Сэр Веронал приблизился к Облонгу. — У меня есть всего два предположения, почему эти люди скрывают свое прошлое. Либо они хотят сберечь сокровище, либо стремятся избежать опасности, но, возможно, и то и другое. — Сэр Веронал помедлил. — Я щедро плачу тем, кто мне помогает.

Пусть Облонгу и хотелось произвести впечатление на этого человека, он все же не стремился идти дорогой Роберта Фласка. Испытывая неловкость, он только пожал плечами, но сэр Веронал возобновил атаку:

— Разве может быть, чтобы историк шесть месяцев прожил в городе, так ничего и не узнав о местной истории? — Его серо-зеленые глаза так и впились в Облонга. Сэр Веронал сменил тактику: — Так что же случилось с вашим предшественником?

— Мистера Фласка освободили от должности.

— Как любопытно! И по каким же причинам?

— Он сделал то же, чего вы просите от меня.

— И что же он обнаружил?

Облонг почти сразу пожалел о сказанном, но все-таки поддался давлению:

— Что-то о Лост Акр Лейн, но я не знаю, что именно.

— И как вы это выяснили? От кого?

— Уже не помню, сэр Веронал, кажется, кто-то в пабе проболтался у меня за спиной. — Облонг сам услышал, как неубедительно прозвучала отговорка, но просто не имел права вовлекать Фангина в еще большие неприятности.

Сэр Веронал обрадовался косвенному подтверждению того факта, что он не зря претендовал на «Душу подмастерья», но радость смешивалась с раздражением — историк слишком щепетильно относился к правилам. Ясное дело, Облонг знал больше, чем говорил.

— Вы просто не можете помахать морковкой прямо у меня перед носом и тут же ее спрятать, — мягко произнес сэр Веронал.

Впрочем, Облонг все же почувствовал растерянность и даже злость хозяина, когда тот бесцеремонно отправил его обратно в Большой зал. Пусть и завуалированный условностями этикета, посыл оказался ясен: до тех пор пока не расскажешь все, что знаешь, о моих сокровищах можешь не мечтать.

Орелия следила за тем, как сэр Веронал поднимался по лестнице с Облонгом.

Хороший шпион последовал бы за ними. Но далеко уйти ей не удалось.

— Орелия, дорогуша!

Орелия никогда не видела, чтоб тетка так сияла от радости. Миссис Бантер щеголяла в новом, украшенном блестками платье — при этом на каждом открытом участке ее тела сверкали драгоценности — и что-то рассказывала молчаливому Горэмбьюри, который на ее фоне выглядел натуральным гробовщиком. Тетка энергично помахала племяннице.

— Ну разве она не великолепна? А мораль истории такова: хорошая торговля приносит закономерные результаты. Она начала торговаться, я повысила ставки.

Возможно, возымели должное действие коктейль «Голубая лагуна» и пышность приема, а может, миссис Бантер просто хотела приобщиться к популярности хозяина. Что бы за этим ни стояло, она так и излучала позитив. Похоже, миссис Бантер впервые гордилась племянницей.