Онлайн книга «Святой язычник»
|
– Поздно, – вздохнул жрец. – Еще не все потеряно, – смело возразила неизвестная. – Смерть Анны навеки поссорит Византию и Русь. Владимиру придется отказаться от греческого бога и вернуться к вере отцов. Ган задумчиво погладил бороду. – Ты хоть и женщина, а говоришь, как мудрый муж. Собеседница склонилась в легком поклоне. – Твою похвалу, кудесник, я воспринимаю как согласие. – Ежели о моем согласии станет известно Владимиру, то не сносить мне головы. – Ты что, боишься пострадать за веру? – Я боюсь довериться человеку, который скрывает свое имя. – А я не могу его раскрыть, пока не получу твоего согласия. Волхв вдруг хитро усмехнулся. – Узнать-то тебя немудрено. – Как?! – вспыхнула незнакомка. – Ты одна из жен Великого князя. – И кто именно? – Ну не Анна же, – пошутил Ган. – И не Рогнеда – она слишком горда. И не Мимолика – та недостаточно умна. И не Олова – та слишком прямолинейна… Ган на мгновение умолк и вдруг спросил: – Мне продолжать или сама откроешься? – От мудрого взора за покровом не спрячешься… – и собеседница сняла с головы накидку. Это была Малфрида. Ган вручил ей клетку с голубями. – Ежели что важное, пошли мне весточку. Не только внучка императора строила козни против принцессы Анны. Старшая жена Великого князя Олова тоже не теряла времени даром и навестила своих сородичей – братьев-варягов Харю и Олуха. Вообще-то первого звали то ли Герольд, то ли Карн, а второго Олав, но на Руси их быстро переименовали. Сразу понятно, о ком идет речь, да и запомнить проще. В поисках славы и денег братья месяц назад прибыли в Киев, да пока ничего путного не свершили. Разве что прослыли отпетыми гуляками и забияками. Когда Олова прибыла на постоялый двор, где остановились варяги, Харя и Олух еще не очухались от вчерашней попойки и отлеживались на лавках, опохмеляясь квасом и ставя примочки на синяки и ушибы, полученные давеча в знатной потасовке с местными отроками. – Фу, ну и вонища! – не успев войти, поморщилась Великая княгиня и вместо приветствия полюбопытствовала: – И где это так отделали наших славных воинов? Братья скромно потупили головы: – Да было дело… – И много ли вам отвалили за столь славные подвиги? – Хрен с маком! – ответил Харя, показывая фигу и свою осведомленность в речевых оборотах русов. – Чем же кормитесь? – Вот мы и ломаем голову, – удрученно произнес Олух, – сегодня потратили последние гроши. Он бросил на стол пустую кишень [12]: – Завтра придется меч закладывать. – Не стоит, – посоветовала княгиня, – он тебе еще пригодится. Братья сразу насторожились. – А что? – Есть дело? Олова с сомнением осмотрела сородичей: – Дело-то имеется, только сдюжите ли? Варяги подхватились, как ошпаренные. – Да мы за тебя кому угодно голову снесем! – Только прикажи! – Хоть Добрыне, хоть самому Владимиру… Княгиня расхохоталась: – Ну ты и олух! Вдовой хочешь меня оставить? – Мне все равно – лишь бы платили. Олова щедро отсыпала в кишень Олуха горсть золотых монет. – Это задаток. Справитесь – получите в три раза больше. Она окинула холодным взглядом онемевших от такого подарка братьев и направилась к выходу. Вопрос Хари застал ее уже на пороге: – А имя? Ответ последовал незамедлительно: – Принцесса Анна. Нежданно-негаданно к принцессе Анне нагрянула в гости гордая Рогнеда. От радости хозяйка не знала, куда усадить половчанку. Все попытки принцессы подружиться с женами Владимира ни к чему не привели. А тут сама явилась. Рогнеда сразу приступила к расспросам: – И как тебе в нашем захолустье после Царьграда? Анна смутилась, не зная, что ответить. Врать не умела, но и хулить новую родину не хотела. Лишь скромно заметила: – Потихоньку привыкаю. – А мне до сих пор не по себе. Будь моя воля – хоть сейчас вернулась бы в родной Полоцк. – А разве нельзя? – удивилась принцесса. Рогнеда горько усмехнулась: – Я, как и ты, прибыла сюда не по своей воле. – Меня никто не принуждал, – возразила Анна. – Так я тебе и поверила! – Какой смысл мне врать? Полочанка в гневе вскочила: – Не морочь мне голову! Как добровольно можно оставить родину, друзей и близких ради варвара? Ради того, чтобы стать рабыней раба? Тут уж возмутилась Анна: – Зачем возводить напраслину на Великого князя! Чем он заслужил такие упреки? – А ты не ведаешь?! Принцесса в смущении опустила голову. Владимир исповедался ей в своих грехах, но не могла же она сказать об этом Рогнеде. Впрочем, полочанка и не ждала от принцессы ответа. – Тогда слушай. Твой благородный князь на моих глазах самолично обезглавил моего отца и мою мать, а потом прилюдно имел меня над трупами моих родителей под рев славной дружины и всего Полоцка. Я лукавила, когда говорила, что хочу в родной город. Мне нет туда возврата. Мне он ненавистен. Владимир лишил меня не только всех родных, но и родины. Мне некуда податься, стань я свободной. Анна со слезами на глазах протянула руки к Рогнеде: – Прости меня ради бога. От нахлынувших воспоминаний Рогнеда тоже прослезилась и ласково обняла принцессу: – Да ты, я посмотрю, еще совсем дитя. Невинная жертва грязных страстей. Теперь я нисколько в этом не сомневаюсь. Она усадила на мягкое ложе обессиленную принцессу, но та по-прежнему продолжала оправдывать Великого князя: – Поверь, сейчас Владимир совсем другой и искренне раскаялся. – С чего бы вдруг? – Он так много расспрашивал меня про Христа и искупление вины, что я не сомневаюсь в его искренности. – Ах! – отмахнулась Рогнеда. – Оставь эти сказки про добренького Бога. Пусть ими дурачат народ. – Как? – изумилась Анна. – Ты не веришь в Христа? – Как можно верить в того, кто допустил столько зла? |