Онлайн книга «Свидетельница»
– Когда? – чуть не ахнула я. – Вчера вечером в интернат позвонили, сказали, и он ушел. – Завтра похороны, – подсчитала Тамара Павловна. – Светлана Николаевна, а можно, мы на похороны пойдем? – оживился Ширяев. – На поминках пироги бывают… – Можно, – на автомате ответила я. У меня перед глазами стояли покосившийся домик с печкой, вопиющая нищета этого убогого жилища, вечно пьяная мать Паши, которая вот-вот должна произвести на свет еще одного ребенка. – Какие вам поминки? – возмутилась Ксюшка. – Вы вести себя не умеете! Светлана Николаевна должна будет еще там за вами бегать и усмирять? – Мы не будем баловаться, – пообещал Ширяев. – Светлана Николаевна уже разрешила. А первое слово дороже второго! И вы не встревайте. – Что это ты тут раскомандовался? – возмутилась моя подруга, вытирая рот Ширяеву салфеткой. Он весь был перепачкан яичным желтком. – А вы тоже тут не командуйте, – невозмутимо ответил тот. И хотя и получил за это подзатыльник от Карины, только упрямо тряхнул головой и, сощурив глаза, уставился на мою подругу: – Вы – не учительница. – Вова! – одернула я. – Похоже, ваша учительница совсем вас разбаловала. А вы ее не жалеете, – не унималась моя подруга. – Вот возьму и заберу ее у вас! – Как это? – заморгал Ширяев. – Очень просто! – развеселилась Ксюха. – Я, к твоему сведению, хозяйка одной процветающей фирмы. Мне нужен администратор. Так что Светлану Николаевну я у вас забираю. Она мне очень подходит. – Но нам она тоже подходит! – вступился Саша Шадт. – Тогда зачем же вы ее изводите? – Это все интернатские! – вскочила Юля Зуйко. – Они вечно бесятся… – Сама ты!.. – мигом отреагировала Карина. – Светлана Николаевна, вы правда от нас уходите? – затянула Таня Репина. Теперь все смотрели на меня – и Анжела, и мама с папой, и Тамара Павловна, и весь 2-й «Б». Ксюха невозмутимо грызла яблоко. Я была убита ее бестактностью. Что сказать? Да, я ухожу? И испортить всем такой замечательный день? Сказать «нет» и тем самым взять на себя обязательства, которые, возможно, не смогу потом выполнить? – Это все интернатские, они вечно как эти, – захныкала Юля Зуйко. – Один Ширяев чего стоит! – А чё сразу – Ширяев? Я нормально себя веду. Вот Грошева… – Светлана Николаевна, не уходите от нас! – вдруг сорвалась с места Карина и бросилась ко мне. Она едва не сбила меня с ног. Глядя на нее, повскакивали остальные. Мигом второклашки облепили меня и превратились в один большой ревущий ком. Они все ныли, что-то кричали сквозь слезы, тянули меня в разные стороны. Моя футболка стала влажной от их слез. Я не могла ничего поделать, только ревела вместе с ними. А глядя на меня, у ног моих родителей заливалась слезами моя дочь. Анжела попыталась вмешаться и как-то повлиять на эту ревущую стихию, но безуспешно. – Не бросайте нас! Мы будем слушаться! – вопили мои неуемные, невоспитанные дети. – Ксения! – всполошилась моя мама. – Объясни же им, что ты пошутила. – А я не шутила, – пожала плечами Ксюха. – Если она останется, они выпьют из нее последнюю кровь. Разве вы не видите? – Тихо! – собравшись с духом, крикнула я. Дети замолчали, но продолжали потихоньку шмыгать носами. – Разве я сказала, что ухожу? Головы второклашек одновременно вскинулись. Две дюжины глаз уставились на меня вопрошающе. – Я буду думать, – сурово пообещала я. – А сейчас покажите мне, как вы умеете беречь природу. Когда дети потянулись собирать мусор на поляне, я послала своей подруге самый испепеляющий взгляд, на который была способна. В ответ она показала мне язык. Подруга испортила нам поход, но не испытывала по этому поводу ни малейшего неудобства! * * * На следующий день мы с Ширяевым и Шадтом отправились на похороны дедушки Скворцова. У двора знакомой покосившейся избушки толпился народ. Наверное, это громко сказано – толпился. Здесь была кучка соседок, да в сторонке курили три мужика. Гроб стоял на табуретках во дворе. Возле покойника в головах сидел Паша Скворцов – сосредоточенный и бледный. Хозяйка с большим выпирающим животом сидела на крыльце, широко расставив ноги. Она пьяно мотала головой и что-то беспрерывно бормотала. Я подошла к Скворцову, погладила его по голове. Он удивленно взглянул на меня. – Мы с ребятами пришли… проводить твоего дедушку. Заметив своих друзей, Скворцов кивнул им и снова опустил голову. Я догадалась – ему стыдно за мать, за то, что вся правда о ней обнажилась так откровенно. Он совсем не рад, что мы пришли. Я огляделась. Женщина в темной косынке – не то родственница, не то активная соседка – раздавала всем носовые платки. Я подошла. – Может быть, надо помочь чем-то? Я – Пашина учительница. – Очень хорошо. Венок понесете. А мальчики пускай возьмут вон те цветы, в ведре. Вставайте вон к женщинам. Сейчас машины подойдут. И в самом деле, из переулка, поднимая пыль, показался грузовик, за ним – небольшой, видавший виды автобус. Я подошла к женщинам, взяла венок и невольно стала свидетельницей их разговора. – Ушел дядя Ваня, царствие ему небесное. Теперь ведь пропадут без него! – сокрушалась одна. – На его пенсию, почитай, и жили. А теперь что? На детские пособия? Пропадут… – Дров она не запасет на зиму – не на что. А дальше – понятно что. – И куда рожают? – привычно вздохнула одна из женщин. – Нищету плодят… – Нормальные бабы лечатся, родить не могут. А эти как кошки… Подошла активистка, та, что раздавала платки. – Перестаньте, женщины, – оборвала она. – Не время сейчас и не место. Есть специальные организации. Пусть они этой семьей и занимаются. А наше дело – человека в последний путь проводить. – Организации, – вздохнула одна из женщин. – Это собес, что ли? Видали мы их помощь. – Ну, тогда вы помогите, – усмехнулась активистка. – Все мы хороши языками-то молоть. А как до дела доходит, и нет нас. – Какое дело-то? – не сдавалась соседка. – Немощным помочь – это дело. А таким, как эта Анька? Да она здоровее здорового! На ней пахать можно, а она пьет да гуляет! – Деток жалко, – вздохнула пенсионерка. В это время гроб установили в кузове грузовика. Туда же забрались мужчины. Скворцов подошел к матери. – Иди в дом, – попросил он. – Тебе не надо ехать. Иди… |