Онлайн книга «Экспедитор»
Интересно. – С бэтээром почему шли? – Охрана. – От кого? – Ну… Я начинаю вкуривать. – Патроны брали в самом Луганске? – Нет, на границе… – У кого? – А мы знаем? – Шо, так и не знаете? – глумливым голосом переспрашиваю я. – Ой? А если по-другому спрошу? – Наше дело малое… нас погрузили, мы и везем, – сказал другой водила, – а грузили нас в Сватово. – Где именно? – Там… депо, железнодорожное… бывшее. Там. Еще грузили в коровниках. Там коровники. Рядом башня, железка, на башне флаг висит. Вроде как там мукой еще торгуют. Вряд ли врет. Такое сложно выдумать, особенно в стрессовой ситуации. – Грузил конкретно кто? – Пацаны… мы не разбираем. Горки, автоматы. ЛНР вроде. – Старший на какой машине ездит? – «Крузер», белый. – Номер? – Пятьсот два… вроде… Уже хлеб. – Ну и чо с вами делать? – А чо? Мы не в ответе. – Не в ответе? Знаешь, меня уже конкретно это забодало – никто ни за что не в ответе. А кто в ответе? Путин? – Так, короче, сейчас разворачиваете оглобли, и едем назад. Сдам вас ЛНР или чего там – и пусть с вами там разбираются, чо вы возили, где возили и так далее. Припашут на пару годков дерьмо на поля вывозить – так вам и надо. Рафики невиноватые… Тем временем группа уже закончила сбор трофеев, как смогли, дезактивировали БТР (в смысле от химии, чтобы ехать можно было), с поврежденного джипа слили остатки топлива и заминировали – лишним не будет. ВВ в порядке, хотя на взводе. Меня самого малость потряхивает. Отходим в сторону, пересказываю ему краткое содержание истории с невиноватыми рафиками из Харькова. – Понял? – Что? Не понял. – Патроны – левак. Кто-то налево торгует, с хохлами. Вот этого-то я не учел, когда все продумывал с заводом и с дальним походом. Конкуренты! Торговля оружием опасна сама по себе, а сейчас она опасна смертельно. Дефицит всего, никакого закона – кто первым выстрелил, тот и прав. И торговля оружием – это всегда политика. Понятное дело, что торговля с хохлами в ОРДЛО – это почти со стопроцентной вероятностью уголовка. И наверняка уголовка подрасстрельная, потому что нравы сейчас сильно упростились и ожесточились. Значит, те, кто торгует, готовы убивать, и наверняка у них крыша сильная на самом верху. И тут я появляюсь, такой красивый. Хохлы явно будут против еще и потому, что за патроны и патронный завод, если получится его выцарапать, мы заплатим оружием. Это наша расчетная валюта – оружие. У нас его много, и самого разного. А тот, кто получает оружие, тот получает и преимущество над соседями. Над хохлами, то есть. Вот и получается, что если в ЛНР я выйду не на тех, то меня и всех нас могут расстрелять и закопать у террикона. И могилки не сделать. – Поспрошать, еще кто? – А то они знают. Это исполнители. – И тогда чо? – А вот чо. Один справишься? – В смысле? – Ты не идешь в ЛНР, тут останешься. – Не понял. – Так понимай. Делимся на две группы. У тебя помимо твоей пары машин остается БТР с пушкой и дополнительный пулемет. Я иду минимальными силами – две машины – и конвоирую вот этих вот гавриков обратно. А дальше – как вывезет. Это дело поможет мне выйти на самый верх, на руководство республики. А дальше – как покатит. ВВ охреневает, но быстро приходит в себя. – А связь как же? – А никак. Ну что я, сотовый буду в ж… совать? Оговорим, где и когда я должен появиться, условный сигнал, что все нормально. Если не появлюсь три раза – уходи, мстить за меня не надо, ни к чему. – У тебя БТР будет, прорвешься. Дойдешь обратным путем до Ульяновска – там на торге спросишь Серого, скажешь, что от меня. Он и трофеи примет, и накормит, и заправит, и до дома поможет добраться. Дома скажешь людям, что погиб коммунистом. Зайдешь в УФСБ, найдешь Диму Базылева, расскажешь ему все как на духу. Больше никому. – И это. Об Элинке позаботься. Хорошая она. ВВ выдыхает. – Нехорошо идете, шеф. Как прощаетесь. – Брось. Живы будем, не помрем. Я знаю, на что иду, и всегда знал. Давай дернем по маленькой и поскачем. Достаю чекушку «сарапульской», отпиваю половину, передаю тезке, он допивает остальное. По пятьдесят граммов на брата. Это уже у нас традиция – побратимство. – Сань. – Жить надо так, чтоб не страшно было помереть. Ничего. Все путем будет… Бывшая Россия. Миллерово, Ростовская область Девятьсот сорок четвертый день Катастрофы И снова – бывшая Россия, все ближе к югу. Леса сменяются перелесками, потом степью. Бывшая М4, одна из самых загруженных дорог России, пугает завалами ржавых, битых, расстрелянных, разобранных машин по обочинам. Однако здесь снова видна жизнь, видны работы в полях, видно, что живы деревни и хутора, а это значит, что рядом анклав. Приметы безошибочные. Машин встречных было мало, а те, которые были, прибавляли ход. Мы тоже не настаивали на знакомстве – сейчас легче легкого получить автоматную очередь в брюхо вместо визитной карточки. А на меня опять нахлынули воспоминания. Такие, что хоть топись… Россия, Татарстан Шестьдесят второй день Катастрофы Рука на плече. Печать на крыле.
В казарме проблем – банный день. Промокла тетрадь.
Я знаю, зачем иду по земле.
Мне будет легко улетать.
Без трех минут бал восковых фигур. Без четверти смерть.
С семи драных шкур – шерсти клок.
Но как хочется жить – не меньше, чем спеть.
Свяжи мою нить в узелок.
Холодный апрель. Горячие сны.
И вирусы новых нот в крови.
И каждая цель ближайшей войны
Смеется и ждет любви.
А. Башлачев От винта
Улица Туполева в Казани выходит на Николая Ершова, один из крупных магистральных проспектов города. Застроена она в основном сталинками, тут же находится Казанский авиационный институт… или, может быть, университет, я не знаю, как правильно это называется. Я вообще плохо ориентируюсь в Казани, так как бывал в городе отрывками и только по делам. Тут мы должны были встретиться с группой местных выживших – а вместо этого попали в ловушку. Сначала нас попытались замочить и отнять технику – вон, машина догорает. Но наличия КПВТ они не предусмотрели. Правда, успели серьезно повредить одну машину и менее серьезно, но все же вывести из строя другую. А КПВТ поднял всех зомбей, какие были в окрестностях, – а было их тут, по-видимому, немало. И вот они перли и перли, пока мы двумя машинами пытались удерживать периметр. |