Онлайн книга «Экспедитор»
Луч фары-искателя шарит по стенам, по домам… – Где? – В арку. Арка оказалась перекрыта машиной – но «КамАЗ», поднатужившись, легко сдвигает машину в сторону. Ого… сколько тут… И тут в машине непонятно с чего начинает работать аудио, и на весь двор раздается: American boy, American joy
American boy for always time
American boy, уеду с тобой,
Уеду с тобой, Москва, прощай!
American boy, уеду с тобой,
American boy.
Бред… мама, мы все сошли с ума… – Цели! Звук двигателя привлекает внимание зомби, они в темноте выглядят как посланцы из преисподней… да они и днем так выглядят. Рафаил, который тут учился и город знает, просто прибавляет ходу и сносит зомби таранным бампером к чертовой матери… – Вон туда, в угол. Двор тут большой – и дом, несмотря на то, что новодел, хороший. Дорогой. Я это знаю, потому что одалживал денег на квартиру. Мог бы и так дать – да она не захотела… Первый раз я ее увидел… сиреневое платье, каштановые волосы и совершенно безумного цвета глаза – такие же каштановые, но с желтизной. Как у кошки, только темнее. Понятно, что ей до хрена комплиментов говорили и до хрена что предлагали… но я сумел сказать что-то такое, что ее зацепило. Работала она тогда просто бухгалтером в фирме, занимавшейся массово сливом фирм, которые были задействованы в схеме обнала. Берутся сто помоек, сливаются в одну, после чего объединенная фирма закрывается – со взятками, понятное дело. За слив каждой фирмы берут от сорока-пятидесяти кусков в зависимости от того, сколько на ней грязи скопилось. Вот и считайте, господа. Потом она стала главным бухгалтером и стала заниматься уже собственно самим обналом. А это конкретные контакты – банки, банк Татарстана, менты, налоговая… Для меня она была просто Алисой. Она любила французское кино, песни Джо Дассена и загорать голой. И она любила меня. Лисенок… Лисенок… Ружье у нее было – это я настоял. Надо было настоять и на другом – тупо бросить все и переехать. Да, я знаю, что из этой системы вход рубль – выход тысяча. Но я бы, наверное, отмазал, не стали бы связываться… в конце концов, в Ижевске тоже есть жизнь и люди нужны. Работала бы у нас… – Давай, сдавай задом прямо к подъезду. Вон к тому. «КамАЗ» снова взревывает мотором, начинает пятиться, кого-то по пути задев. Хрен… – Сзади чисто! – Иду! Выбираюсь из кабины, начинаю отступать назад, держась борта машины и отстреливаясь. У меня банка, должно хватить. Если только сверху что не прыгнет… Дверь в подъезд – сталь, но пройти ее нет проблем, потому что у меня есть ключ. Там все еще работает замок, я стучу в заднюю дверь «КамАЗа». – Дверь открыта! Открываются двери «КамАЗа», вперед ставится легкий щит, за ним уже открывается дверь. Там и в самом деле оказывается зомби – какая-то бабка, невысокая, черненькая, в измазанном кровью платье в горошек. Ее сносят несколькими выстрелами. – Чисто! – Чисто, пошли! Двери «КамАЗа» открыты в обе стороны, создавая своего рода щиты, машина стоит задом впритык к подъезду. Сколько бы тварей ни собралось перед машиной, пока мы чистим адрес – хрен они нам что сделают. Но внутри… Чистить адрес – дело мерзкое. Даже если кевлар с головы до ног. Зомби – они могут быть везде, за каждой дверью. Открыл – тварь в десятке сантиметров от тебя. Первый этаж – мертвяки. Одетые по-разному, вялые… но мертвяки. Второй – мертвяки, тут пришлось выстрелить и мне, через перила. Выстрелил хорошо – снизу вверх, одним выстрелом полбашки на стене. Убитого я знал – здоровались, когда я тут бывал. Дельный старикан, ему дети квартиру купили. Дети в Америке. Третий. Из-за лифта вымахнула тварь, но напоролась на щит. Щитовик устоял, а тварь легла под огнем из всех стволов. – Чем дальше, тем толще мертвяки, – заорал Мешок, – где? – Четвертый! Да, четвертый. Вот она – знакомая дверь. Ковка и израильские замки. И кованая роза – тоже мой подарок. Роза с шипами. – Дверь закрыта! Я уже знаю – нет там никого. Нет. Просто хочется убедиться. Понять. И, может, отдать последний долг. Щелкает замок. Еще один. Еще… – Наружу открывается… Заходим. Я последний. Лучи фонарей пробивают полумрак… тут тихо. Как будто и не было ничего – ни идущих по улице мертвецов, ни тварей, похожих на исчадия ада. Просто отключили свет… И не пахнет. Ни гнильем, ни ацетоном. Эти твари – у них запах какой-то странный, типа ацетона. Подствольные фонари шарят наугад по темноте… – Комната справа чисто! – Комната слева чисто! – Кухня чисто! – Уборная чисто! – Зала чисто! – В квартире чисто! Закрываю дверь на щеколду – тут она капитальная. – Александр Вадимович… гляньте. Прохожу в залу. Все перевернуто… даже полы вскрывали. – Неладно дело. Да вижу я. Включаю свой фонарь, начинаю обыск. Перевернуто все вверх дном, во всех комнатах. В ванной сорвана занавеска, ванна набрана почти полная, на полу… блевотина, что ли? Так и есть. На кухне – следы крови, нож хлебный. Твари… И тут звонит сотовый. Его звонок – как залп корабельной артиллерии. Где? На кухню вламываются пацаны, они тоже в шоке. Вот. Подключен к аккумулятору – чтобы держался долго. На столе. Лучи фонарей светят на дрожащий телефон. Ладно… сыграем. – Але. – Але. – Кто это? – А это кто? Идиотский разговор, верно? – Полиция. Устраивает? – А на … тебе не пойти? В трубе раздался смех. – Только после тебя. – Надо чо? Говори, или расход. – Надо. Да немного надо. Комп у тебя? – Чего? – Не прикидывайся, что не знаешь. Ты ведь трахаль ее. Либо он у тебя, либо ты знаешь, где он. – Повторяю, мусорок. А не пойти ли тебе… – Не хами, сучонок. Потом на коленях прощения просить будешь. |