Онлайн книга «Хозяин берега»
|
— В заповеднике спокойно. Бала заказал для вас справку в Институте экологии моря. По поводу икры, изготовляемой браконьерами… — Отлично. Хаджинур не появился? — Нет. Звонили от прокурора области Довиденко. Вы скоро будете? — Сейчас еду. Звонки начались, едва я появился у себя. — Прокурор области… — Гезель открыла дверь. — Возьмите трубочку… — Поздно приходишь, дорогой! — необычайно сердечно пропел Довиденко. Не икается? Весь день тебя вспоминаем… — Первый человек Восточнокаспийской прокуратуры готов был видеть во мне соратника, если я во всём буду следовать его желаниям. — Вот какое дело. Прохвост этот Вахидов — одумался! А может, кто-то его надоумил… Короче: от всего отказался! — Хорош гусь, — поддакнул я. — Надо ехать в обком — исключать из партии, а он одно твердит: «Я наболтал лишнего водному прокурору, чтоб отпустили!..» А у него, знаешь, шестеро детей… — Что ты предлагаешь? Довиденко солидно прокашлялся. — Есть выход… Ты записал его показания на плёнку… Дай мне свозить эту запись в обком! Я ни в чём не подозревал своих коллег. Но, если я, новый человек, всего за несколько недель вышел на сбытчика осетровых, легко вообразить, как быстро — если б хотели! — задержали его здешние Шерлоки Холмсы. Верхушка, организовавшая массовый браконьерский промысел, плотно прикрывала его сверху. «Теперь кто-то из них хочет заполучить магнитофонную запись, чтобы её уничтожить! Нет-нет!..» — Мы бы его быстро припёрли, прохвоста. Представляешь? — лебезил передо мной прокурор области. — Представляю. Беда в том только, что ничего не записалось… Магнитофон импортный — в левом углу панель с кнопкой. Надо их вместе нажимать. А я — только на панель. — И ничего-ничего не записалось? — недоверчиво спросил Довиденко. Хоть что-нибудь-то получилось? Мы тут в лаборатории доведём до ума! — Он вообще не работал на запись! Только Вахидову говорить об этом не надо, — предупредил я. — Пусть думает, что плёнка эта существует! — Конечно. Я ему ничего не скажу… — Довиденко сделал вид, что верит мне, но простился довольно холодно. — Ладно. Поговорим ещё… Он не допускал мысли, что плёнку с показаниями наиболее опасного свидетеля заполучить не удастся. — Это вы обнаружили в море труп своего брата?.. — спросил я. — Как это произошло? Бесцветный высокий блондин прокашлялся, подробно рассказал о своих сборах на поиск, всё последующее уместилось в одном предложении: — …На малой скорости стал объезжать залив, смотрю, плавает что-то! Сашка!.. Он замолчал и в последующем отвечал только на мои вопросы. — Далеко от берега? — Плыл-то? Метрах в двадцати пяти. — Это уже на третий день? — Ну да. Случай был двадцать пятого… — До этого вы часто виделись? — Раза два в неделю. — Он к вам приходил? Или вы к нему? — Чаще я. — Почему? Он задумался, пожал плечами. Я перелистал дело. Вернулся к протоколу обыска. Жене Ветлугина предложили добровольно указать местонахождение охотничьих боеприпасов мужа, но она ответила, что в квартире их нет. «Между тем их нашли в платяном шкафу…» — У вас много братьев? — Мы двое. — Брату приходилось жить у вас? — Нет. — А вам у него? — Пришлось. Однажды всё лето прожили. — Давно? — Перед тем, как этому случиться… Он жил у жены, а я со своей переехал к нему. Квартиру сдавали — деньги были нужны. — Помните, что у них находилось в платяном шкафу? — неожиданно спросил я. Он вспоминал: костюмы, платья, обувь… Часы, фигурные ножницы, фотоальбом… Забыл только об охотничьих боеприпасах — гильзах, пыжах. Я зашёл с другой стороны: — Помните, что он купил в то лето? — Вы имеете в виду сервант? Я ничего не мог иметь в виду, поскольку не располагал информацией. Эх, как бы я провёл это дело, будь оно в моём производстве с самого начала! — Мотоцикл? — А ружьё? — Ружья не помню. — Сможете узнать, если я покажу его? — Нет, — он покачал головой. — Брат говорил с вами об охоте? Ветлугин замялся. — Честно говоря, про охоту не слышал. — Но если бы он ходил, вы бы знали? — Думаю, знал. — А почему вы не сказали об этом следователю? — Он не спросил. Я пробежал глазами первый протокол допроса. Ветлугина допрашивал следователь прокуратуры района Алиханов. Фамилия ни о чём мне не говорила. Вопросы о ружье, о том, бывал ли погибший на охоте, действительно заданы не были. «Ясно! Отрицательные ответы торчали бы, как шило из мешка!» — Ваш брат нигде не работал, а между тем имеет машину, мотоцикл… — Он сторожил лодку… — Ну, сколько это могло дать? — Немного… — Вот видите! — навалился я. — С его смертью ни о каком уголовном разбирательстве, конечно, не может быть и речи… Дело прошлое! Но, наверное, он и за красной рыбкой хаживал? Был ездоком! Ведь так? Бесцветное лицо его впервые стало живым и даже приятным — таково обычное воздействие правды, отказа от лжи. — Был! Но с кем ходил, на чьей лодке, брат никогда не говорил. Мы, Ветлугины, молчуны… — Он покраснел. Передо мной была очередная жертва омерты — заговора всеобщего молчания, полностью смирившаяся с происходящим. Он скрыл убийцу, имя которого, должно быть, вслух называли все, жившие жизнью Берега. Ветлугин ушёл, а я позвонил в прокуратуру области, новому своему знакомцу: — Следователь Алиханов… Знаешь такого? — Знаю, — сказал Фурман, — молодой следователь. — Когда он пришёл? — Года три назад. Выходит, когда Алиханов вёл дело о гибели Ветлугина, он был вообще новичком. — А что? — спросил Фурман. — Читаю одно прекращённое им дело — не перестаю удивляться… — Слабый мальчик. Он сейчас только ещё соображать начинает… — Ну ладно, — я дал отбой. «Материал о криминальном трупе поручили начинающему следователю, вчерашнему стажёру!» Кто-то, имеющий власть, заранее определил линию следствия, а молодой следователь только выполнил указание. |