Книга Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры, страница 98 – Найо Марш

— Сейф.

— Как вам угодно. Но зачем вы его держите под кроватью в вашей гардеробной?

— Под ту, на которой мы спим, сейф не помещается. Она ужасно низкая.

— Так что у нас получается? — проговорил мистер Смит. — Альф Маулт решил стибрить то, что ему же доверили на хранение, а когда облажался с кочергой, дал деру, так, что ли?

— А нормальный ключ все время держал в кармане?! — огрызнулась миссис Форрестер. — Вы сегодня что-то туго соображаете, Смит.

— Ну, я пошутил.

— Надеюсь.

Вошел Катберт.

— Из Лондона, сэр, звонят миссис Аллейн.

— Мне? Из Лондона? — переспросила Трой.

— Да, мадам. Просят к телефону миссис Аллейн, мадам.

— Надо же! — вырвалось у нее раньше, чем она смогла сдержать возглас. Трой извинилась, вышла из-за стола и стремглав бросилась к аппарату.

II

— …в общем, нам удалось быстро все закончить, и это, не забывай, при тридцати градусах в тени, так что вот я здесь. С Рождеством тебя, милая! Когда мы увидимся?

— Скоро. Скоро. Портрет уже закончен. Ну, по-моему. Но я не уверена.

— Ты же себя знаешь: сомневаешься — закругляйся. И все дела. Правильно?

— Наверное. Я и сама хочу уехать. Ту еще одно…

— Трой! Что-нибудь случилось?

— Ну, в каком-то смысле. Не со мной, не со мной! Здесь, в этом доме.

— Что-то ты темнишь. Не хочешь говорить?

— Наверное, не стоит об этом рассказывать по телефону.

— Понял. Так что же, когда ты…

— Я… О боже, Рори! Подожди. Не вешай трубку, подожди одну секунду.

— Остаюсь на проводе.

К Трой незаметно приблизился Хилари.

Хилари стоял у нее за спиной. Увлекшись разговором, она не заметила его раньше. Теперь он глядел на нее, молитвенно сложив руки и изображая на лице глуповатые «детские» гримасы.

— Простите… — произнес он. — Я вас напугал. Искренне прошу меня извинить, но вы позволите задать вопрос?

— Естественно.

— Мне тут просто пришло в голову… Жаль, что вашему супругу приходится уныло коротать Рождество одному в пустом лондонском доме. Не могли бы вы пригласить его к нам сюда? Пожалуйста. Я понимаю, что вам, наоборот, хочется лететь навстречу ему, теряя перья, но вы сами говорили — мне не помешает еще разок попозировать для портрета и… собственно, я буду счастлив познакомиться с таким человеком, как ваш муж. Кто знает, возможно, он даже сможет дать толковый совет касательно всей этой истории с Маултом, или… или это будет не по правилам? В общем, очень вас прошу…

— Думаю, он скорее…

— Нет, постойте. Не надо. Не говорите так. Просто предложите ему. Попросите его. Ну, давайте же!

И Трой просто передала мужу его слова. Тот заговорил как-то глуше — видимо, прижал трубку ближе к губам:

— Тебе самой этого хочется? Или ты предпочла бы вернуться домой? Там ведь у вас что-то неладное случилось, верно? Так, любовь моя? Отвечай громко и как можно беззаботнее: нужно тебе, чтобы я приехал? Если что, я могу. Сейчас совершенно свободен.

— Можешь, значит? Свободен?

— Приезжать?

— Прямо даже не знаю! — Трой рассмеялась в трубку так весело, как только получилось. — Пожалуй. Почему бы нет?

— А ты бы уехала оттуда сама, если бы я не смог?

— Ну-у… не уверена. Точно не скажу, — ответила она, энергично продолжая насыщать свою речь интонациями игривыми и даже интимными.

— Какого черта все это значит, интересно? — воскликнул голос на том конце провода. — Ладно, не бери в голову. Я понимаю, ты не можешь сейчас говорить.

Хилари продолжал заклинать художницу на языке жестов — сдержанно, но убедительно. Затем он ткнул пальцем себе в грудь и еле слышно взмолился:

— Можно я?

— Хилари хочет тебе что-то сказать, — громко произнесла Трой в трубку.

— Давай его сюда, — бодро отозвался Аллейн. — Или, может, он уже подслушивает?

— Он стоит рядом! — прошипела Трой. — Рори, позволь представить тебе Хилари Билл-Тасмана.

Она передала трубку хозяину «Алебард». Теперь ей оставалось только слушать.

Что-что, а убеждать Хилари умел мастерски: он не суетился, не проявлял слишком заметной настойчивости, не умолял, но выходило у него как-то так, что отказать становилось чертовски трудно. Наверное, подумала Трой, такое умение очень полезно в большом и сложном бизнесе, который он ведет. Она так и видела, как у Рори бровь ползет все выше и выше. Голос Хилари меж тем продолжал по-кошачьи вкрадчиво:

— …и вы ведь сами сказали, что сейчас свободны, правильно? По-моему, это отличная мысль. Если уж ничего другого у нас тут в «Алебардах» не найдется, то картина кисти вашей супруги точно послужит вам наградой за долгий путь. Поверьте, она выше всяких похвал. Так приедете? Отлично. Не описать словами, как я рад. Значит, ближайшие поезда из Лондона такие… Одну минутку…

Когда дело было сделано, он повернулся к Трой, с сияющим видом вернул ей телефонную трубку, выкрикнул: «Поздравьте меня!» — и почти вприпрыжку выбежал из комнаты, характерным движением слегка подергивая головою.

— Это снова я, — проговорила Трой в аппарат.

— Ага.

— Я встречу тебя на станции.

— Мне неловко, но буду очень рад.

— Я так по тебе соскучилась, приезжай скорее!

— Всегда приятно исполнить твое желание.

— Ну, пока. До скорого!

— Пока.

Хилари объявил, что уже велел Винсенту облачиться в специальную униформу шофера «Алебард» и отправляться в малолитражке на железнодорожный вокзал, но Трой сказала: мол, в этом нет необходимости, она сама может съездить. Владельца усадьбы это, как оказалось, вполне устроило. Как поняла художница, сегодня, пока не стемнело, намечалось провести еще кое-какие поисковые работы на территории поместья («Хотя надежды на то, что из этого выйдет толк, конечно, мало», — признался Хилари), и участие в них Винсента было бы нелишним.

Вскоре после обеда Трой стала собираться в дорогу. Услышав под окном своей комнаты какой-то шум, она выглянула наружу. Оказалось, это все тот же водитель-садовник вместе с еще тремя неизвестными ей лицами обшаривает старую оранжерею, с трудом пробиваясь через залежи битого стекла и дремучие заросли сорняков. Они тыкали направо и налево вилами и на ощупь всаживали лопаты в землю. К чему? Напрасный труд, промелькнуло в голове у художницы.

Внизу она встретила Хилари, специально спустившегося, чтобы ее проводить. Он оглядел гостью с ног до головы.

— Знаете, вы сияете так, словно кто-то преподнес вам расчудесный подарок. Или как после ночи любви. Что-то в этом роде.