Книга Патрик Мелроуз. Книга 1 (сборник), страница 105 – Эдвард Сент-Обин

— Знаю, милая. Уже иду. Не могу сказать, что мне было приятно, — холодно сказала Вирджиния послу и торопливо пошла за дочерью.

За спешащими женщинами месье Далантур не успел и застыл, бормоча:

— Словами не выразить… мои глубочайшие чувства… отличный вечер…

Бриджит шла намного быстрее гостей, не оставляя им времени ни сделать ей комплимент, ни перехватить ее для разговора. Кто-то подумал, что она спешит в больницу к Джорджу Уотфорду, кто-то — что у нее неотложное дело.

Когда Бриджит села в машину, полноприводной «субару», который купила по совету Кэролайн Порлок, увидела Белинду, пристегнутую ремнями безопасности и спящую на заднем сиденье, увидела рядом мать, улыбающуюся тепло и ободряюще, ее захлестнули стыд и облегчение.

— Порой я относилась к тебе ужасно, — неожиданно сказала Бриджит матери. — По-снобски.

— Ну, милая, я понимаю, — отозвалась Вирджиния, растроганная, но голову не потерявшая.

— Не знаю, о чем я думала, отправляя тебя на ужин к тем ужасным людям. Все перевернулось вверх дном. Я так старалась вписаться в глупую, напыщенную жизнь Сонни, что остальное вылетело из головы. Я очень рада, что сейчас мы втроем.

Вирджиния оглянулась на Белинду, удостоверяясь, что внучка спит.

— Мы от души наговоримся завтра, — сказала она, сжимая Бриджит руку. — А сейчас, наверное, нужно ехать. Путь-то неблизкий.

— Ты права, — отозвалась Бриджит, которой вдруг захотелось плакать. Вместо этого она завела «субару» и встала в очередь за машинами гостей, устроивших пробку на подъездной аллее.

Когда Патрик вышел из дома, снег еще шел, пар дыхания клубился над поднятым воротником пальто. Тропу пересекали следы ног, бурый и черный гравий влажно блестел среди ярких островков снега. В ушах у Патрика стоял шум вечеринки, глаза, покрасневшие от табачного дыма и усталости, слезились на холоде, но, когда он добрался до машины, ему захотелось пройтись еще немного. Патрик перелез через ближайшую калитку и спрыгнул в поле нетронутого снега.

За полем лежало декоративное озеро серебристо-серого цвета, дальний берег которого тонул в густом тумане.

По хрустящему снегу Патрик зашагал через поле. Тонкие туфли скоро промокли, ноги замерзли, но со смутной, неудержимой логикой сна озеро тянуло его на берег.

Патрик стоял у камышей, пронзавших мелководье, дрожал и гадал, не выкурить ли последнюю сигарету. Вдруг у дальнего берега захлопали крылья. Из тумана вылетела пара лебедей, — казалось, это его сгустки в форме птиц, — падающий снег приглушал хлопки крыльев, как белые перчатки на аплодирующих ладонях.

«Жестокие твари», — подумал Патрик.

Лебеди, равнодушные к мнению Патрика, полетели над полями — из-за снега хлопанье крыльев то пропадало, то слышалось снова, — повернули обратно к берегу и, расправив перепончатые лапы, уверенно сели на воду.

Туфли промокли насквозь, но Патрик стоял и курил последнюю сигарету. Усталости и полному безветрию вопреки, он чувствовал, что душа — душой Патрик считал часть разума, не подчиненную потребности говорить, — трепещет и бьется, как воздушный змей, рвущийся из рук. Совершенно бездумно он поднял с земли ветку и посильнее швырнул в тускло-серый глаз озера. Камыши чуть заметно всколыхнулись.

Завершив бесцельное путешествие, лебеди величаво поплыли обратно в туман. У берега с шумом закружили чайки, под их клекот вспоминались воды глубже и опаснее, с берегами шире и прекраснее.

Патрик бросил окурок в снег и, не до конца понимая, что произошло, направился к машине с непривычно хорошим настроением.