
Онлайн книга «Кто вам сказал, что вы живы? Психофилософский роман»
![]() Я окончательно понял: нечисто тут все. И обрадовался. У меня появилось право. Уже потом… Потом-потом… Совсем потом-потом, через много лет я спрашивал Ольгу, было у нее что-то с тем бухгалтером или нет? Мол, за давностью лет все равно уже… Давай уж, если по чесноку… Она смеялась всегда: – Да не было у меня никогда никого, кроме тебя. И не нужен мне никто. Мне с тобой бы справиться… А я ей не верил. Все руки его дрожащие вспоминал. И как не открывали мне. Смущало, конечно, что стол под чай был накрыт. Они бы так быстро одеться и стол накрыть не успели бы. А может, они ДО того чай пили? Почему нет? А может, просто не успели в койку лечь? Не важно. Я приехал и застал свою жену дома с мужиком. У меня появилось право. Задребезжал внутренний телефон. Телефон был старый, как я, еще с круглым диском. Звонили с вахты. – Сергей Сергеевич, к вам какая-то Валовая. Впускать, что ль? Я посмотрел на часы. Директор пришла за двадцать минут до назначенного срока. – Пусть кто-нибудь проводит ко мне, – сказал я начальственным тоном. Потом зачем-то подошел к зеркалу, поправил волосы. Включил чайник. Достал из шкафа пакетики чая, конфеты и сушки. «Чай будем пить», – подумал я и усмехнулся. Это было по́шло. Но я именно так подумал и усмехнулся. _______________________________________________ Я аккуратно поставил ляговоз прямо посередине парты, чтобы не упал, вернулся к доске… Посмотрел на дверь класса в надежде, что Ирка все-таки придет. Ее не было, конечно. Я вздохнул и начал читать: Небо начинается с заката. Скорость начинается с коня… Вечность начинается с Арбата. Счастье начинается с меня. Переулком, под луной покатым, Прохожу, таинственность кляня. Взрослость начинается с расплаты. Счастье начинается с меня. Не с тебя – пускай ты смотришь кротко. Не с судьбы. Не с завтрашнего дня. Пьянство начинается с селедки. Вечность начинается с огня. С переулка выйду я на площадь, Никого на свете не виня… В этой жизни мне нужна лишь точность: Счастье начинается с меня. Я хорошо читал. Ей-богу. Свое, как-никак… Страстно, эмоционально, без истерик. Все сидели тихо. Даже от телефонов, я заметил, оторвались. Семен Витальевич дал мне дочитать до конца. Не перебил почему-то. Я закончил. Ужасно было занятно, что дальше произойдет. Я стоял, потупившись, изо всех сил стараясь не улыбаться. Все молчали. И я молчал. Наконец, Семен Витальевич спросил: – Что это было? – Щипачев Степан. Из ранней лирики. – Где взял? – В Интернете. – Интернет – ненадежный источник информации, – вздохнул Семен Витальевич. И добавил, разумеется: – Запомните эту формулировку. Классу, конечно, были пофигу все эти стихи. Щипачев там, не Щипачев – не колышет ни разу. Но напряжение во всем ощущалось. Все сидели, как зайчики, ждали продолжения. Главное: время шло, урок длился, к доске никого не вызывали. Все было хорошо. Интересно. Семен Витальевич подумал немножко и произнес: – Эти стихи Щипачев не писал. Щипачев не мог написать: «Пьянство начинается с селедки». Это не его стиль. Это вообще не стиль. Писатель – это его стиль, – запомните эту формулировку. – Не буду спорить, – улыбнулся я улыбкой голливудского героя, который преодолел все препятствия, вылез из всех огней и бурь, обрел все, что можно, и вот теперь обнажает белоснежные зубы в финальном кадре. – Давайте я прочитаю то, что вы задали, а класс пусть решит, какое стихотворение лучше. И я начал бубнить, не дожидаясь ответа Витальевича: Любовью дорожить умейте, С годами – дорожить вдвойне. Любовь – не вздохи на скамейке, И не прогулки при луне… – У-у-у-у! – загудел класс. – Молчать! – заорал Семен Витальевич. Но когда вместе – тогда не страшно. И класс продолжал свое: – У-у-у-у-у. Я продолжал бубнить: Все будет: слякоть и пороша. Ведь вместе надо жизнь прожить. Любовь с хорошей песней схожа. А песню нелегко сложить. Никогда… Я это знаю железно: никогда класс не встанет на сторону учителя в споре с учеником. На это и был расчет. – Фигня какая-то… – крикнул кто-то. – Первый стих круче был! И – понеслось: – Этот Щепочкин в юности лучше писал! – Щипачихин! – Щипачев. Витальевич, конечно, пытался перекричать класс, но это – невозможное дело. Если класс орет хором, его перекричать нельзя. Можно только дождаться, когда он успокоится сам. Когда все стихло, я сказал: – Семен Витальевич, вы просили меня выучить стихотворение Степана Щипачева. Я выучил два. Какие ко мне претензии? – Первое стихотворение не принадлежит перу великого советского поэта Степана Петровича Щипачева, – как-то чересчур жестко сказал Семен Витальевич. Голливудский герой немедленно умер во мне, и ему на смену пришел разгильдяй из какой-нибудь современной российской киночернухи: – И чё? Ну, не принадлежит. Оно моему, как вы выразились, перу принадлежит. И чё? – Вы, Петров, считаете возможным писать стихи? Возмущение педагога по литературе тем фактом, что его ученик пишет стихи, было неподдельным. – И чё? – Продолжал я выпендриваться. – Могу еще прочесть? – Не надо! – приказал Витальевич. – Давай! – заорал класс. Понятно, что на уроке все готовы ничего не делать, лишь бы ничего не делать. – В демократическом государстве мнение народа надо уважать, – пытаясь оставаться серьезным, сообщил я, и начал: Если бы я тебя не любил — Я бы сразу тебя обнял. – Прекратите немедленно! – заорал Семен Витальевич. – Вы мне урок срываете вторично! Я вызову в школу ваших родителей! |