Онлайн книга «Закон маузера»
|
— Ушли! — воскликнула девушка. — Ура! — Уходим! — поправил её Петерс. — Смотрите! — вскрикнула Надя. — Вон там! Ой как их много… Авинов резко обернулся — огибая хутор, взрывая снег копытами, неслась та самая полусотня, что покидала логово по своим бандитским делам. Конники неслись вдогон, стреляя на скаку, — пули так и свистели вокруг. — Ротмистр! — Патронов мало! Подпущу поближе… Когда махновцы одолели снежную целину, и усталые лошади ощутили под ногами дорогу, они тут же прибавили скорости. Сани не могли соревноваться с ними в быстроте… Ротмистр пригнулся и короткими очередями стал прореживать вражью конницу. «Зелёные» падали с сёдел, но живых было куда больше, чем павших. И они нагоняли. Вот заглох пулемёт, и пуля, словно дождавшись этого, сразила пулемётчика. Ротмистр завалился на бок, Надя наклонилась к нему, но тот уже ничего не видел. — Он умер! — Вижу! Проклятие! У него в обойме всего четыре патрона! Оставить половину — на себя и девушку? Очень мелодраматично! А папку махновцам подарить? Обойдутся… Некий калмык раздухарился до того, что решил аркан забросить. Раскрутил с гиканьем — и схлопотал свинцовый катышек из маузера. Будешь удобрением, друг степей… Бах! Бах! Щелчок. Всё? Махновцы стали обходить сани справа и слева, и в этот самый момент с дороги ударили пулемёты. Кирилл встрепенулся — и удивился. На санях, что ушли вперёд, стояли «максимы», а это долбят «гочкисы». Откуда?.. — Наши! — завопила Надя. — Наши! Впереди, освобождая дорогу, съезжали в степь броневики — полугусеничные «Остин-Путиловец-Кегрессы». [50] Они легко и быстро шли по снегу, заходя махновцам во фланг и расстреливая тех плотным пулемётным огнём. На дороге между тем развернулись ещё два броневика — «Руссо-Балт М» с парой пулемётов и полуторадюймовой пушкой Максима — Норденфельда, а рядом — «Гарфорд-Путиловец», вооружённый тремя «максимами» и трёхдюймовой противоштурмовой пушкой образца 1910 года. Водитель «Гарфорда» поставил машину боком, чтобы было удобнее развернуть башню, и орудие грохнуло, целясь по хутору. Махновцы сбились в кучу, закружились, словно не зная, куда им деваться, и попадали под перекрёстный огонь доброго десятка пулемётов. — Так вам и надо! — завопила Надя. Кирилл захохотал, сбрасывая напряжение, на радостях облапил девушку, а та неожиданно пылко ответила ему, впиваясь в его губы жадным ртом. Сани сбились в кучу, лошади недовольно фыркали, нюхая бензиновый выхлоп, а из бронированных недр «Остинов» лезли улыбчивые бойцы в кожаных «шведских куртках» и шароварах, в очках-консервах, поднятых на кожаные же каскетки с назатыльником и наушниками. Что-то подозрительно знакомое было в этих бойцах… Не может быть. Его текинцы?! — Саид! — негромко позвал Кирилл. Широкая спина туркмена в кожаной куртке с суконным воротником закаменела на какое-то мгновение, а после он подскочил и с зычным рёвом кинулся к Авинову. — Сердар вернулся! — орал текинец, плюща от счастья широкое смуглое лицо. Облапив Кирилла, Саид Батыр закружил любимого командира, словно младшего братишку. — Раздавишь! — просипел Авинов. Текинец бережно опустил его наземь, но это было лишь началом испытаний — услыхав вопли Саида, из бронеавтомобилей повалили остальные джигиты, бойцы Текинского полка, некогда охранявшего самого Корнилова. Диковатые и простодушные туземцы, пасшие скот в Каракумах и в предгорьях Копетдага, они были по-настоящему преданы Лавру Георгиевичу, почтительно называя его «Уллы Бояр», Великим Бояром. Авинова, назначенного им в командиры, текинцы зауважали, а после и полюбили — за справедливость, за смелость, за то, что не чурался их, а делил и стол, и кров, и все опасности войны. — И-а-а-и-а-а-а! — издал клич Махмуд, бежавший впереди. А следом Абдулла, Джавдет, Юнус, Умар, Ашир Ханлар и Ашир Чепе, Кандым, Хырслан, Ахмед-онбаши… Текинцы, пахнущие уже не дымом и палёным мясом, а бензином, сгрудились вокруг, теснясь, толкаясь, стремясь дотронуться до сердара, и гомонили, гомонили, гомонили… Исаев посмеивался только да усы подкручивал — дескать, я и сам ещё о-го-го. А сюрпризы продолжались… Из кабины «Гарфорда» выбрался сам полковник Неженцев, командир Корниловской дивизии, моложавый и подтянутый. — Митрофан Осипович! — воскликнул Авинов. — Как же я рад видеть вас! Ваша бронерота успела в самый последний момент! Неженцев крепко обнял Кирилла и похлопал его по спине. — Вообще-то, ваша рота, капитан! — хохотнул он. — Вы — её командир! Роту буквально на днях приписали к 3-му Офицерскому для целей… Ну какие цели… Разведка да пошалить по красным тылам. Отбить атаку кавалерии, пехоту рассеять… — Я одного не понял, а почему рота? Почему не эскадрон? — О, Аллах… — вздохнул Махмуд. — Мы досюда на большой-большой корабль плыли, сами плыли, а коней сердару Маркову оставили… — Ничего! — осклабился Абдулла. — Уллы Бояр обещал, как Москву возьмём, самых лучших коней даст, и мы на них до дому — тоже резать! — Закаспийскую область очищать от большевиков, — перевёл Неженцев. — Очистим! — кивнул Авинов. — Да, ребята? — Иншалла! [51] — хором воскликнули «ребята». Полковник рассмеялся. — Ваша рота, капитан, полностью называется «1-я Особая автоброневая рота». На «железных конях» раскатывать станете! — Господин полковник прибежал к нам, — рассказывал Саид Батыр, — кричал, гонял нас… Мы быстро-быстро на вокзал и на платформы заехали, и нас паровоз сюда повёз. И вот мы! — Молодцы! — Рады стараться, сердар! Весь день, до самого вечера, ушёл на то, чтобы уничтожить махновское гнездо. Броневики окружили хутор, но бандиты сдаваться не собирались. |