Онлайн книга «Закон маузера»
|
Было заметно, что две из них строились как коровники. Ну, что крупным рогатым подходило, то и непарнокопытным сгодилось. — А вам что, особое приглашение нужно? Вставай, поднимайся… не рабочий народ! Офицеров без особых церемоний заперли в амбаре, набитом сеном, и даже «буржуйка» тут стояла. То ли «гостиницу» открыл Нестор Иванович, то ли использовал амбар под арестный дом. Дюжий бандит, державший под мышкой ручной пулемёт, пробурчал, запирая дверь: — Глядите мне тут, сено не спалите. Всё равно не выпущу, коптитесь хоть до усрачки… И захлопнул толстую створку. Загрюкал замок. — У кого спички, господа? — бодро спросил Александр Николаевич. — Позвольте мне, ваш-сок-бродь, — согнулся перед печкой Исаев. — Дело привычное… Вскорости огонь загудел в печи, потянуло теплом. Александр Николаевич подсуетился, веничек раздобыл, прибрал клочки сена, отмёл подальше от «буржуйки», держа раненую руку на отлёте. — А то, не дай бог, полыхнёт, — кряхтел он, — и будем тут коптиться… Авинов оглядел всех — молодого, взволнованного Михаила, седого ротмистра, крепко сбитых штабс-капитанов из соседнего купе, Павла и Володю, трёх лейб-атаманцев из Гвардейской казачьей бригады в синих бескозырках, пожилого есаула с пышнейшими усами, достававшими ему до груди, Петерса… — Бежать надо, господа, — негромко проговорил он. — Ещё как надо, — прокряхтел Александр Николаевич, разгибаясь. — Микки, будьте так добры, осмотрите крышу этого… э-э… заведения. — Есть, господин капитан! — А мы стены глянем, — кивнул Евгений Борисович. Осмотр не дал поводов для радости — бывшие хозяева хутора строили на совесть. Может, и не так чтобы на века, но на жизнь человеческую хватило бы — ни щёлочки нигде. Добротная построечка. — У кого что есть огнестрельного? — вопросил Петерс, левой рукой вылавливая из повязки браунинг. Арсенал этим и заканчивался, за исключением, разве что, гранаты, припасённой вестовым одного из штабс-капитанов, ефрейтором Данилиным. Махновцы «шмонали» со знанием дела. — Пушки кончились, — сказал ефрейтор, расставаясь с гранатой, — еропланы разлетелись… — В принципе… — затянул есаул. — Дверь подорвать можно — и на прорыв! — Не на прорыв, — мягко поправил его Володя, — а на смерть. — Скорее даже на расстрел, — поддержал Павел. — У них тут пулемётов… — Я насчитал семь штук, — сообщил Авинов. — К нашему амбару выходят три, и с разных сторон. «Гочкисы», по-моему… — Обложили, однако… — И потом, господа, негоже бежать самим, оставляя в залоге у этих бандитов Наденьку! — Это та сестричка милосердия? Хохотушечка? — Она, казак. Боюсь, как бы с ней не сделали чего… — Известно, что делают с девицами. — Да она молоденькая совсем! — Я велел машинисту сообщить о нас в Ростове, — проговорил Кирилл. — Как чувствовал… Но стоит ли дожидаться помощи? — Похорон своих скорее дождёмся, — мрачно пробурчал ротмистр. — А эти-то, — громким шёпотом доложил сверху Михаил, согнувшийся в три погибели возле маленького окошка, — отъезжают куда-то! Коней только поменяли, и всё… С полсотни их… Да нет, как бы не с сотню! — Вот что, господа, — решительно сказал Авинов. — Можно попытаться бежать, но это будет крайне опасным предприятием. Я, если выйду, попробую разобраться с пулемётчиками, а, как только кончу, надо будет или коней седлать, или сани запрягать. — Запряжём, ваш-сок-родь, — заверил его Кузьмич. — Коняка — што? А у этих санки, вроде как тачанки — с «максимами». Отобьёмся, если што. — Главное — выйти, — сказал ротмистр. — Я попробую! — тряхнул головой Кирилл. Подойдя к дверям, он затарабанил в дверь кулаком и крикнул: — Эй! Откройте! Прислушался и уловил чьи-то шаги. — Чё орёшь? — рявкнул знакомый уже верзила. — Али жить устал? — Да приспичило мне! До ветра сходить выпусти, а? Ну куда я тут денусь? А? Мочи уж нет! За дверью посопели и проворчали: — Ладно, хрен с тобой… Всем отойти на пять шагов и дышать носом! А то всех одной очередью кончу! — Да отошли уже! Лязгнул замок, и дверь приоткрылась. Сначала показался дырчатый ствол пулемёта, затем и сам громила. Оглядев Авинова с ног до головы, он спросил: — Ты, что ли, рвался? — Я, я! — страдальчески выговорил Кирилл, ёжась. — Вона сортир! Бегом туда и обратно! — Ага, ага… Авинов смешно поковылял, изображая крайнюю стадию удержания жидкости в теле. Дюжий тюремщик загоготал и навесил замок обратно. Шмыгнув в вонючее отхожее место, изукрашенное погаными сталактитами — или сталагмитами? — Кирилл достал парабеллум и накрутил на него глушитель. Выглянул в пропиленное «сердечко». Пусто, никого, кроме их «вертухая». Изба, что стоит напротив амбара… Так, чердак там имеется и окно есть. И пулемёт был, он сам его видел. А сейчас что-то не заметно. Чёрт… Если он сначала завалит мордатого тюремщика, то пулемётчик это сразу увидит. И сделает выводы, то есть откроет огонь на поражение. А оно ему надо? Стало быть, что? Ждём-с. Страж с пулемётом терпел долго — стоял, привалившись к стене амбара, и смолил «козью ножку». Ага, забеспокоился вроде… Сделал шаг к сортиру, постоял, подумал — а стоит ли? — вернулся. Всё, созрел! Решительно бросил самокрутку и зашагал, крича с полдороги: — Ты шо там, обоссался? Али жопой примёрз? Авинов промолчал. Бормоча матерки, «вертухай» рванул на себя дверцу и перешагнул порог. Пок! Пуля вошла в могучее сердце, останавливая его биение. У стража хватило сил, чтобы дёрнуть рукой в направлении раны, словно он хотел прикрыть пульсирующую струйку. А тут и смерть пришла… Уложив тюремщика прямо на мёрзлое дерьмо, Кирилл выскользнул на улицу, прихватив с собою увесистую «люську». Так, теперь у нас на очереди ещё один любитель пулемётов… По приставной лестнице Авинов взобрался на чердак. Дальше он шагал бесшумно, под ногами лежал толстый слой опилок. Пулемётчика он обнаружил спавшим — закутавшись в тулуп и надвинув малахай, тот дрых, привалившись к тёплой трубе. |