Онлайн книга «Закон маузера»
|
А весной, когда оттает, его труп склюют жирные степные вороны. — Стоять, бла-родие, а то стрельну! Степан разобрал слова не с первого разу, а когда уразумел, что от него требуют, поднял голову. Он увидал двух красных кавалеристов в шинелях с «разговорами» и в тёплых суконных шлемах-«богатырках», прозванных будёновками. — Я краском, — еле выговорил Котов, шатаясь. Будённовцы рассмеялись. — Кончай его, Сёма, и поехали, — лениво сказал один из них. Второй кивнул и снял карабин с плеча. Степан был безучастен до самого последнего мгновения, а после вскинул маузер и выстрелил дважды, сшибая будёновки с обеих стриженых голов. — Вот ты слезай с коня, — сказал он кавалеристам, замершим в испуге. — Я на нём поеду, а то не дойду. А ты проведёшь меня к своему командиру. Кто у вас командир? — Т-товарищ Будённый, — растерянно ответил конник. — Вот и веди меня к Семёну Михайловичу. Кавалеристы спорить не стали — стрельба странного беляка была более чем убедительна. Отдав последние силы на то, чтобы забраться в седло, Котов отдышался и глухо сказал безлошадному: — Догоняй. И постарайся не стрелять в спину. Я этого не люблю. Путь до своих оказался недолог. Лагерь 1-й Конармии был велик. Попросту говоря, красные кавалеристы заняли село, частично повыгоняв хозяёв из хат, переловив их кур и поросят — надо же чем-то питаться «освободителям»! Будённовцы сбились в большую толпу, встречая своего товарища и второго всадника в белогвардейской шинели. — Петруха! — послышались голоса. — Ты кого споймал? — Чай, на Корнилова не похож! — И шинеля не енеральская! — Эй, дорогу командарму! Толпа живо расступилась, пропуская Семёна Будённого. Тот сидел верхом как влитой, щеголяя новенькой формой с нашитой на рукав большой красной звездой и тремя ромбами — знаками отличия командующего армией. — Эт-то што за явление Христа народу? — звучно спросил Будённый. — Да вот, товарищ командарм, — растерянно отозвался Петруха, — привязался тут один… Говорит — краском! Котов оттеснил его и предстал перед командармом. — Мой мандат под стелькой левого сапога, — еле выговорил он. И свалился с лошади. Придя в себя, Котов обнаружил, что лежит в хате, на большой железной кровати с блестящими шарами на спинке — видать, предмете гордости хозяёв. В низенькие оконца цедил свет новый день, от протопленной печи несло запахом палёного кизяка и меловой побелки. Степан перекатил голову по вышитой наволочке. Рядом, на венском стуле, висела шинель подпоручика Костенчика и маузер в кобуре. Пистолет Степана успокоил. Стало быть, поверили, коль оружие оставили… Тут из сеней заглянула медсестричка, ойкнула и тут же исчезла. Некоторое время спустя явился врач. Он прощупал Семёна, послушал и сказал: — На вас, батенька, всё как на собаке зарастает. Поваляетесь с недельку — и в строй! — Спасибо, доктор… — Да не за что… Военврач тут же вскочил — в хату, пригибаясь под низкой притолокой, вошел Будённый. Доктор по стеночке, по стеночке и слинял. — Продолжим наш разговор! — хохотнул командарм. — А то ты, Стёпа, больно не вовремя сомлел! — Извиняюсь, товарищ Будённый, ослаб. Товарищ Троцкий послал меня с секретным заданием — вывезти в Москву, через линию фронта, одного беляка, очень важного для Советской республики. Я уже и выследил его, и схватил, и в аэроплан усадил, да только одолели меня. Их семеро было, а я сплоховал… — Бывает, товарищ Котов. Что делать-то сбираетесь? — Да вот подшили тут меня, и ладно. Назад мне надо. — Беляка того искать? — Ну да… За ним сам Корнилов аэроплан высылал, чтобы в Ростов вывезти. — Ишь ты его! — подивился Будённый. — Важная, видать, птица! — Вот эту птичку мне и надо словить. Двину в Ростов, там товарищи из Донкома помогут… — Ага… Ага… — покивал Будённый. — Ну до линии фронта мы тебя подбросим… — …А дальше я уж сам! РСФСР, Москва. Три эшелона подряд, составленные из цистерн с английским бензином, стали для большевиков настоящей манной небесной. Страна Советов, почти удушенная, сделала судорожный вдох. Поднять из руин производство на британских подачках было нельзя, но хоть как-то насытить технику, стоявшую колом, получалось. Жесточайшие лимиты позволяли экономить бензин и масло, но ленинский «роллс-ройс» да пару «паккардов», возивших Троцкого и Сталина, заправляли без разговоров. Иосиф Виссарионович покинул Кремль ещё днём, а сейчас, когда опустились сумерки, Лаврентий вёл машину улицами Замоскворечья. Сталин пригляделся. Кажется, тот самый дом. — Приехали, Лаврэнтий. «Паккард» мягко затормозил, и от неприметной арки тотчас же отделилась фигура человека. Замерев на секунду, он уверенно пошагал к машине. Это был генерал Стогов. — Садитесь, — повёл Сталин головой в сторону заднего сиденья. — Благодарю, — чопорно ответил генерал, усаживаясь. Водитель привычным движением вооружился и вышел «прогуляться». Стогов хмыкнул. — Не ожидал я, что встречусь с комиссаром вашего ранга вот так. Наркомнац оскалился. — Жизнь полна нэожиданностей, Николай Николаевич! — Можно вопрос? — Спрашивайте. — Когда вы поняли, что Авинов — не тот, за кого себя выдаёт? — Пожалуй… В начале сэнтября. Тогда же я узнал настоящее имя… хм… шпиона. Утечка произошла. Больше не утечёт, Лаврэнтий всё исправил, хе-хе… — Поймав в зеркальце недоумевавший взгляд генерала, нарком пояснил: — Есть человек — есть проблема, нэт человека — нэт проблемы. — Понятно… И вы… ничего не предпринимали столь долгое время? Два месяца! Знали, что рядом с вами белогвардейский разведчик, и… терпели его присутствие? Сталин ухмыльнулся. — С сэмнадцатого года я дэржал в голове два варианта развития событий. Как в азартной игре: ставил и на «красное», и на «белое». Мнэ важнее выигрыш, Николай Николаевич. — А на кону — власть… — задумчиво проговорил Стогов. — Это важно — то, что вы не переметнулись к нам в последний момент, убоявшись поражения, как бывает с натурами нестойкими и слабыми. |