Онлайн книга «Украденное лицо»
|
А даже когда Луиза это говорит, она думает почти, почти. Даже когда она говорит это, она думает может быть. – Какая же ты, блин, неблагодарная! Лавиния садится прямо. – После всего что еще тебе от меня нужно? – Ты устала. – Луиза очень спокойна – Ты напилась. Ты устала. Вот и все. Тебе нужно домой. – Я пустила тебя жить к себе в дом. – Прошу тебя! – Даю тебе… даю тебе, блин, шикарнейшее платье, покупаю тебе выпивку, отдаю тебе… отдаю тебе, блин, бесплатно свободную комнату, а ты даже не можешь высидеть со мной всю гребаную оперу? – Все совсем не так. Она не знает, забыла ли Лавиния о том, что трахала ее, или только хочет забыть, сделать вид, что ничего не случилось. – Что тебе еще от меня нужно? – Лавиния, я… – Что, еще и наличку, да? Лавиния швыряет сумочку. Та попадает Луизе прямо в грудь. Она даже не думает подхватить ее. Сумочка со звоном падает на землю. Не говоря ни слова, Луиза опускается на колени и поднимает сумочку. Лавиния рыдает, она подбирает колени к груди и впивается зубами в ладонь, чтобы не закричать. Луиза тихо смотрит на нее. Луизе нельзя выходить из себя. Луизе нельзя злиться. У Луизы нет ключей. – Все хорошо, – говорит Луиза. – Все нормально. Нормально. Все хорошо. Я здесь. Все в порядке. Вот в чем шутка: она врет. Вы никогда этого не узнаете. Луиза так заботлива, когда набрасывает на плечи Лавинии ее шубу, убирает ей волосы из-под воротника и шепчет ее имя. Она умело убирает назад волосы Лавинии, когда ту рвет и когда Лавиния вытирает рот прекрасной чистенькой тафтой. Словно Лавиния никогда не ласкала ее пальцами в оперной ложе, чтобы заставить Рекса поревновать. Словно Лавиния никогда не называла ее шлюхой. Уличный музыкант начинает наигрывать на скрипке «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Лавиния пытается подпевать, но она слишком пьяна, голос у нее срывается, и она лишь может выдавить из себя «Я хочу быть одной из…». Я хочу быть одной. – Надо его поощрить, – бормочет Лавиния. Она снова ложится на землю. – У тебя деньги есть? – Нет, – отвечает Луиза. Тут она опять врет. – Нам надо дать ему денег! Он такой классный! – Нам надо отвезти тебя домой. – Нет! – Лавиния снова роняет сумочку. Поднимает кредитную карточку и тут же ее роняет. – Ты на ногах не стоишь. – Пожалуйста, Лу… ну, пожалуйста. Сними немного денег, ладно? – Теперь она улыбается так беззащитно. – Мой ПИН-код – 1-6-1-9. Это… дай ему сотню, ага? Луиза начинает говорить «Нам надо домой», но тут Лавиния принимается визжать, и Луиза понимает, что другого ей ничего не остается. Поэтому она смотрит на уличного музыканта значительным, умоляющим и униженным взглядом, изо всех сил надеясь как бы сказать: «Я раздобуду тебе сто долларов, идет? Только присмотри, чтобы она не захлебнулась собственной блевотиной, пока я не вернусь», после чего отправляется через дорогу в аптеку «Дуан Рид». Ей не то чтобы хочется нажать на кнопку «Баланс». Но не то чтобы и не хочется. У Лавинии на счете 103462 доллара и сорок шесть центов. Лавиния живет в квартире, которой владеют ее родители, и у нее на счете 103462 доллара и сорок шесть центов. Лавиния живет в квартире, которой владеют ее родители, у нее на счете 103 462 доллара и сорок шесть центов, и она ласкала Луизу пальцем в оперной ложе просто потому, что могла. К тому же она заставила Луизу заплатить за такси. Луиза снимает со счета Лавинии двести долларов. Лавиния запрыгнула в фонтан. Она стоит с раскинутыми в стороны руками, с ее волос стекает вода, а скрипач смотрит на нее и не переставая играет «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Луиза кладет ему в коробочку шесть двадцаток. Последняя двадцатка – от нее. – Погляди на меня! – кричит Лавиния. – Я Анита Экберг. – Конечно, конечно, – соглашается Луиза. – Сними меня на видео. – Лавиния поднимает огромный столб брызг. – Только сделай его черно-белым. – Я хуже всех, – бормочет Лавиния, когда Луиза наконец-таки укладывает ее в постель. Она придерживала ей волосы час, два или три, пока из Лавинии потом выходил весь кокаин, а Луиза извинялась, не в первый и не в последний раз, перед живущей рядом миссис Винтерс, которая дружит с родителями Лавинии, и которой надоели вся эта музыка, грохот посреди ночи, и которая почти что решилась написать Вильямсам-старшим и попросить их приехать домой и разобраться с проблемами. – Я хуже всех, хуже всех, прости меня. – Не переживай из-за этого. – Не надо было… Я же знаю, знаю, что ты настоящий друг. – Хорошо, хорошо, – говорит Луиза. – И ты уж меня прости, что мы… сама знаешь. – Все нормально. Бывает. – Это ровным счетом ничего не значило, сама знаешь. Это просто… ну, из-за оперы. – Конечно. – Типа… Я же натуралка. – Знаю. – Прости меня, прости. Я что-то слишком. Я знаю, знаю, что я слишком. – Ты не слишком. – Нет, слишком. – Не слишком. – Не бросай меня, Лулу, – просит Лавиния. – Пожалуйста, прошу тебя. – Не брошу. – Я люблю тебя, Лулу. – Я тебя тоже, Лавиния. Вот что больнее всего: она по-прежнему ее любит. Луиза ждет, пока Лавиния уснет. Она вылезает из постели очень осторожно, чтобы не разбудить Лавинию, а потом идет в другую комнату, которая номинально ее, где шкаф переполнен нарядами Лавинии, где с туалетного столика валятся украшения и косметика Лавинии, в квартире, которую она не снимает и от которой у нее даже нет ключа. Она подходит к обеденному столу. Открывает сумочку. Пересчитывает деньги: четыре новеньких, слипающихся друг с другом двадцатидолларовые купюры. Даже не половина платы за фитнес-центр. Она открывает лэптоп. Экран вспыхивает так ярко, что больно глазам, и она их закрывает всего на мгновение, которое напоминает ей, как же она устала. Сегодня ночью ей нужно еще два часа поработать на «ГлаЗам». Завтра в полдень у нее смена. А сразу после смены – занятие с Полом. |