Онлайн книга «Незримые фурии сердца»
|
– Как мило, что ты не держишь зла, – сказал я. – Заткнись, Сирил. – Нет, правда, ты очень покладистая. Уму непостижимо, почему до сих пор никто тебя с руками не оторвал. – Это шутка такая? – Да. Но когда слова сходят с моих уст, они почему-то не столь смешны, как задумывалось. – Некоторым лучше оставить потуги на юмор. – Ладно, шутки в сторону, я тебе очень признателен. – Это меньшее, чем я могу ему отплатить, – сказала Алиса. – Макс купил этот дом за бесценок, когда Чарльз в первый раз угодил в тюрьму. По правде, отчасти и Макс виноват, что он там оказался. Когда-нибудь дом перейдет Лиаму, а Чарльз ему такой же дедушка. Вот только есть одна деталь. Лиам говорил, что в моей жизни произошли кое-какие перемены? – Нет. Последнее время он не отвечает на мои звонки. – Почему? – Не ведаю. Похоже, опять меня возненавидел. – За что? Ты что-то натворил? – Насколько я знаю, нет. Возможно, он неверно истолковал мое замечание о его девушке. – А что ты сказал? О какой девушке? – О Джулии. Я спросил, модно ли сейчас женщинам не брить ноги и подмышки. – О господи! Хотя ты прав. Она как обезьяна. А он что? – Сказал, только старичье использует слово «модно». – Да, это верно. Сейчас говорят «хиппово». – Позволь усомниться. – Сирил, я университетский преподаватель. День-деньской вращаюсь среди молодежи. Я знаю их жаргон. – И тем не менее. «Хиппово» ничуть не современнее, чем «модно». И, по-моему, слово «жаргон» уже не употребляют. Ладно, как бы то ни было, Лиам обиделся. Странно, я вовсе не хотел показаться невежливым. – Ничего, переживет. Сейчас он обижается на все. Я вот спросила, что подарить ему на день рождения, а он только фыркнул – плюшевого, говорит, мишку. – Подари мохнатого. Похоже, ему это нравится. – Да он не всерьез. – А вдруг? У многих взрослых есть мишки. Один мой знакомый всегда с собой носит Винни Пуха, а по праздникам обряжает его в нарядные одежки. Штука весьма утешительная. – Да не нужен ему мишка! Он просто ерничал. – Ты сказала, в твоей жизни кое-что изменилось, – напомнил я. – Что именно? – А, да. Понимаешь, у меня кое-кто поселился. Мужчина. – Какого рода мужчина? – Что значит – какого рода? Что это за вопрос? – То есть ты приютила своего ухажера? – Да. А что? – Ты не забыла, что все еще замужем за мной? – Очередная твоя шуточка? – Она самая. Я очень рад за тебя, Алиса. Пора уже с кем-нибудь сойтись. Как его зовут? Благородны ли его намерения? – Обещаешь не смеяться? – А что тут смешного? – Его зовут Сирил. Я не удержался. Захохотал. – Невероятно! В Дублине всего два человека с таким именем, и ты обоих захомутала. – Тебя я не захомутала, – возразила Алиса. – Если помнишь, я только готовила упряжь. Слушай, совпадение просто кошмарное, не устраивай, пожалуйста, балаган. И без того мороки хватает. Все мои друзья думают, что он гомосексуалист. – Видишь ли, ориентация не зависит от имени. – Да нет, они думают, это ты. Мол, мы опять вместе. – А ты бы хотела? – Уж лучше сразу головой в омут. А ты хотел бы? – Очень. Я тоскую по твоему телу. – Заглохни! Если Чарльз сюда переедет, не смей потешаться над Сирилом. – Наверное, не сдержусь. Нельзя упустить такую возможность. И чем занимается Сирил Второй? – Не смей его так называть! Он скрипач в симфоническом оркестре национальной телерадиокомпании. – Круто. Твой ровесник? – Не вполне. Недавно ему исполнилось сорок. – На семь лет моложе. Лихо. И сколько уже он наставляет мне рога в нашей супружеской обители? – Никакая это не супружеская обитель. Была бы, если б в свое время ты не дал деру, как перепуганная девчонка. Сирил здесь живет чуть больше двух месяцев. – Лиам его принял? – Вообще-то, да. – Нет, принял или ты так говоришь, чтоб мне досадить? – Понемногу и того и другого. – Признаюсь, я удивлен. Насколько я успел заметить, Лиаму никто не нравится. – А Сирил понравился. – Молодчина Сирил. Не терпится его увидеть. – Я думаю, в этом нет нужды. – Он не против подселения твоего свекра? Кукушки, так сказать, в гнезде. – У нас не гнездо, а дом. И не называй Чарльза свекром, меня это бесит. Нет, Сирил не возражает. Он очень покладистый. Для скрипача. И вот через несколько дней мой приемный отец вновь занял свою бывшую комнату на втором этаже; теперь он уже не куролесил с женщинами ночь напролет, но приступил к главному делу своей жизни – в хронологическом порядке читал все романы жены. – Когда Мод была жива, я прочел только одну ее книгу, – поделился Чарльз в момент просветления, которое чередовалось с помрачением огорчительно регулярно. – Помню, мне страшно понравилось. Я еще сказал, роман буквально просится на экран в постановке Дэвида Лина или Джорджа Кьюкора, а Мод ответила: еще раз услышу подобную чушь – подсыплю тебе мышьяку в чай. Я, знаешь ли, не большой знаток литературы, однако в Мод была искра божья. – С этим многие согласятся, – сказал я. – Надо сказать, она очень хорошо меня обеспечила. Скоро все достанется тебе. – Что-что? – удивился я. – Ты же мой ближайший родственник. Официальный. Я все завещал тебе, включая права на книги Мод. – Перестаньте! Это же миллионы! – Если хочешь, могу переписать завещание. Время еще есть. Оставлю деньги богадельням. Или Боно, уж он-то сумеет ими распорядиться. – Нет-нет, – поспешно сказал я, – не надо ничего делать впопыхах. Если что, я сам позабочусь о богадельнях. А Боно как-нибудь обойдется. – Душенька Мод, – улыбнулся Чарльз. – Кто знал, что писатель может так хорошо зарабатывать? А еще говорят, мы живем в мещанском мире. Кажется, твоя жена писала диссертацию по творчеству Мод? – Да, а позже превратила ее в книгу. Но лучше не называть Алису моей женой. Она этого не любит. – Как-нибудь надо поболтать с ней об этих романах. Вот читаю один за другим и наконец-то понимаю, отчего вокруг них такая кутерьма. Но, будь такая возможность, я бы сказал Мод, что иногда в книгах ее проскальзывает нотка мужененавистничества. В ее романах мужья всегда пустоголовы, нечутки и неверны, у них грязное прошлое, микроскопические члены и сомнительные моральные устои. Вероятно, художественная фантазия, свойственная писателям. Помнится, Мод не особо ладила с отцом. Видимо, это нашло отражение в ее сочинениях. |