Книга Незримые фурии сердца, страница 121 – Джон Бойн

Я осмотрелся:

– Кого-нибудь из соседей ты помнишь?

– Так, кое-кого. Многие, наверное, уже умерли.

– А друзей?

– Их почти не было. Я не собираюсь никого навещать.

– Тогда пошли? Дом ты увидел.

– Пошли. Вернемся в отель?

– Давай по пиву? Что-то захотелось выпить.

Игнац улыбнулся:

– Наши желания совпадают абсолютно.

Я предложил дойти до центра, где подметил пару приличного вида баров, но Игнац решил наведаться в знакомое ему питейное заведение неподалеку. В том баре не было ничего особенного – несколько столиков на тротуаре перед кулинарией, но Игнац как будто обрадовался возможности именно там выпить местного пива. Между нами витало какое-то напряжение, и я терялся, что лучше – оставить парня в покое или разговорить.

– Ты помнишь, как мы впервые встретились? – наконец спросил я, внутренним взором вновь увидев тот вечер, когда на пороге своей квартиры мы с Бастианом обнаружили бесчувственного паренька – вытравленные волосы, синяк под глазом, в кровь разбитое лицо. – Ты походил на испуганного щенка, который не знает, чего ждать от людей, пинка или кормежки.

Игнац чуть улыбнулся:

– А ты знаешь, что я замыслил вас обокрасть?

– Не только замыслил, но и воплотил. Утром ты умыкнул мой бумажник, помнишь?

– Верно, я запамятовал.

– Есть ли шанс получить мои деньги обратно?

– Пожалуй, нет, – усмехнулся Игнац. – Но, если угодно, вечером я расплачусь ужином.

– Я боялся, ты нас сонных прирежешь.

– Скажешь тоже! – Игнац как будто обиделся. – Я решил, если сбыть краденое, я смогу уйти с улицы. Избавиться от отца. Лишь потом я придумал план лучше и вернул тебе бумажник, надеясь, что вы меня приютите.

Я прихлебнул пиво.

– Скажи спасибо Бастиану. – Кольнуло болью, как всякий раз, когда я вспоминал давно минувшие счастливые дни. Просто не верилось, что уже четырнадцать лет, как нет моего друга. – Я-то решил, он спятил.

– Но все равно согласился.

– Он уговорил.

– Слава богу. Иначе не знаю, что со мной стало бы.

– Ты малый крепкий, не прибедняйся. Все было бы хорошо.

– Кто знает.

– Как жаль, что его нет с нами, – помолчав, сказал я.

– Очень жаль. Судьба-сволочь.

– Воистину.

– А ты по кому-нибудь тоскуешь? – спросил Игнац.

– Конечно.

– Я не про Бастиана. По кому-то другому.

– Нет. – Я покачал головой. – Я из того поколения геев, кому, считай, повезло, если хоть раз в жизни встретилась любовь. А новых отношений я не хочу. Кроме Бастиана, мне никто не нужен.

– Даже Джулиан?

– Это другое. Джулиан всегда был недостижимой мечтой. А Бастиан – реальность. Он любовь всей моей жизни. Джулиан – морок, хоть я его любил и до сих пор по нему скучаю. В конце мы вроде как примирились, но не вполне. – Я вздохнул. – Знаешь, вот оглядываюсь я на свою жизнь и, ей-богу, ничего не понимаю. Казалось бы, чего проще – быть честным со всеми, особенно с Джулианом. Но тогда все выглядело иначе, все было по-другому.

– Лиам говорит, Джулиан не понимал, почему ты сразу во всем не признался.

Я опешил:

– Вы говорили о нас?

– Тема возникла случайно, – осторожно сказал Игнац. – Ты же не против?

– Наверное, нет. Я рад, что вы дружите.

– Конечно, дружим. Мы же братья.

– Одно из другого не вытекает.

– У нас вытекает.

– Что ж, хорошо.

Вообще-то Лиам был крестным первой пары близнецов, но в глубине души я иногда завидовал его дружбе с Игнацем. Они стали братьями, которых связывал так называемый отец, по крови родной лишь одному из них.

– А если кто-нибудь появится? – спросил Игнац.

– В смысле?

– Новая любовь.

– Не знаю. Может быть. Но вряд ли.

– Понятно.

– Можно я кое о чем спрошу? – Я решил коснуться темы, которую мы не затрагивали больше двадцати лет.

– Валяй.

– Вот сейчас мы в другой стране, и мне пришло в голову, что мы никогда не говорим об Амстердаме. Не о городе, но о том, что там произошло.

– Не говорим.

– Иногда я думаю, со мной что-то не так. – Я понизил голос, хотя подслушивать было некому. – Я не чувствую угрызений совести. И никакой вины.

– С какой стати?

– Я убил человека.

– Не ты, – Игнац помотал головой, – Джек Смут.

– Нет, это сделали мы. Все мы были там. И я – соучастник.

– Он получил по заслугам, – возразил Игнац. – Если б Джек его не зарезал, одному богу известно, как оно обернулось бы. Я-то, в отличие от тебя, его знал. Он бы меня не отпустил. Никогда.

– Я это понимаю и потому ни капли не раскаиваюсь.

– Часто об этом думаешь?

– Временами. А ты нет, что ли?

– Нет. Вообще не думаю.

– Ну и ладно.

– Я не сожалею, если ты об этом.

– Я тоже не сожалею. Он бы не оставил тебя в покое, это яснее ясного. Но, знаешь, я теряюсь в догадках, куда Джек спрятал труп. И все эти годы ждал, что полиция выйдет на наш след.

– Не выйдет. Трупа давно нет.

– Откуда такая уверенность?

– Оттуда.

– Ты знаешь, что с ним произошло? – удивился я.

– Да.

– Как ты узнал?

– Смут рассказал.

– Я не предполагал, что вы общаетесь.

– Изредка.

– Я-то боялся поддерживать с ним связь. Решил, лучше максимально отдалиться. Правда, после смерти Бастиана получил весточку. Письмо. Ума не приложу, как Джек узнал. Наверное, Арьян и Эдда заглянули к нему в бар.

– Ты ответил на письмо?

– Да. На том связь оборвалась. Пожалуй, как-нибудь надо ему написать. Если он, конечно, еще жив.

– Жив, чего ему сделается. Мы с ним виделись в мой последний приезд в Амстердам.

– Ты зашел в бар? – изумился я.

– Да, а что такого? Я там бываю довольно часто, потому что голландский издатель приглашает меня на выход в свет каждой моей книги. В баре ничего не изменилось. Джек, конечно, постарел. Но живет припеваючи, бар по-прежнему дает доход. Я даже познакомился с той женщиной с фотографии.

– С какой фотографии?