Онлайн книга «Машина до Килиманджаро»
|
— Но я чувствую… — Эти волосы собрались меня удушить, Ральф… Я смел волосы. Затем, после долгого молчания, сказал: — Я думаю, не поменять ли мне имя. Мистер Уйнески вздохнул. Разомлевший клиент по-прежнему не подавал признаков жизни. — Мальчуган, с тобой сегодня что-то не так? — Это не со мной. Просто имя — из рук вон. Только послушайте: Ральф. — Я прорычал еще раз: — Р-р-ральф. — Да, с музыкой арфы точно не спутаешь… — Просто какая-то шальная собака. — Я покосился на дверь. — Прости, Пес. Мистер Уйнески глянул вниз. — По-моему, его это совершенно не трогает. — Ральф — это так тупо. Сегодня же поменяю. Мистер Уйнески задумался. — Юлия на Цезаря? Александра — на Великого? — Да какая разница! О, мистер Уйнески, помогите мне, а? Найдите мне имя… Пес внезапно сел. Я выронил метлу. Вдалеке на горячий шлак железнодорожной станции медленно выползал поезд — само великолепие, сплошные пожарные сирены и движущиеся поршни, и лето на железном брюхе горит жарче, чем в окрестных полях. — Вот он и прибыл! — И убыл, — откликнулся мистер Уйнески. — А вот и не убыл! Теперь уже мистер Уйнески едва не выронил ножницы. — Черти полосатые! Да он тормозит, этот треклятый поезд! Мы услышали, как поезд остановился. — Пес, сколько пассажиров сошло? Быстро! Пес гавкнул. Мистер Уйнески беспокойно заерзал. — Наверное, мешки с почтой… — Нет… Это человек! Он налегке. Багажа у него совсем мало. Идет к нашему дому. Могу спорить, у бабушки будет новый постоялец. И займет он пустую комнату, как раз рядом с вашей, мистер Уйнески! Верно, Пес? Пес залаял. — Эта собака слишком много болтает, — с неудовольствием заметил мистер Уйнески. — Я мигом, только гляну разок. Ну пожалуйста, мистер Уйнески! Далекие шаги вот-вот затеряются на жарких пыльных улицах. Мистер Уйнески дрожал. — …пошли прахом все мои надежды, — едва слышно пробормотал парикмахер и добавил печально: — Ладно, Ральф, иди. — Только не Ральф! — Как-там-тебя-звать… сбегай посмотри и возвращайся… с плохими вестями. — Ой, спасибо, мистер Уйнески, спасибо! Я побежал. Пес помчался за мной. Вдоль по улице, по аллее, задворками — и вот мы притаились в папоротниках у бабушкиного дома. — Лежи, приятель, — шепнул я. — Приближается Событие, чем бы оно ни было! По улице, а потом по дорожке, ведущей к дому, и дальше, по ступеням, легко, как на прогулке, шагал незнакомец. Он так помахивал тросточкой, у него был такой ковровый саквояж… и длинные, каштановые с сединой волосы, и серебристые усы, и бородка клинышком… Изысканность просто порхала вокруг него, как стая пташек. На крыльце, среди гераней в горшках, он остановился, обернулся и принялся изучать Гринтаун. Может быть, он слышал гудящее вдали насекомое — шум парикмахерской, где мистер Уйнески, будущий его враг, предсказывает судьбу по шишкам на головах, над которыми жужжит своей электрической машинкой. Может быть, он слышал даже, как в безлюдной библиотеке, где золотая пыль неторопливо плавает в солнечных столбах, чья-то рука быстро скользит по бумаге, шуршит, постукивает пером о дно чернильницы, зачеркивает и снова пишет… Тихая женщина роется в книгах, как большая одинокая бабочка. Ей тоже предстоит стать частью жизни незнакомца, но пока… Пришелец снял высокую блекло-зеленую шляпу, вытер лоб и, глядя в жаркое слепое небо, проговорил: — Привет, парень. Привет, Пес. Мы с Псом восстали из папоротника. — Черт! Как вы догадались, что мы здесь прячемся? Незнакомец заглянул в шляпу, словно там у него лежал ответ. — В прошлом воплощении я был мальчишкой. А в предыдущий раз, если память мне не изменяет, я был чуть больше, чем обычным счастливым псом. Но!.. — Трость ткнулась в табличку на крыльце, обещавшую «Комнаты с пансионом». — Эта надпись не обманывает, как ты считаешь? — Лучшие комнаты во всем квартале, сэр! — А кровать? — Матрасы такие, что можно три раза утонуть от счастья. — А постояльцы за обедом? — Разговорчивые, но в меру. — А как кормят? — Горячие булочки каждое утро, персиковый пирог в обед и слоеный торт на ужин! Незнакомец вдохнул и выдохнул восхитительный запах. — Да тут и душу продашь! — Прошу прощения?! — Бабушка уже стояла возле двери и хмурилась, разглядывая гостя. — Не больше чем общепринятое выражение, сударыня. — Незнакомец быстро повернулся к ней. — Я не имел в виду ничего антихристианского. И вот он уже внутри и говорит не переставая, и бабушка тоже говорит, а он пишет и размахивает пером над регистрационной книгой, и мы с Псом тоже внутри, затаив дыхание, читаем по буквам: — Ч… А… — И вверх ногами читаешь, приятель? — весело окликнул меня незнакомец, обмакивая перо в чернила. — Да, сэр! Он продолжал писать. Я продолжал читать: — …Р… Л… Ь… З… Чарльз! — Верно. Бабушка заглянула в регистрационный лист. — О, какой прекрасный почерк. — Благодарю вас, сударыня. — Перо заскрипело снова. И я снова декламировал по буквам: — Д… И… К… К… Е… Н… С… Вот тут я запнулся и замолчал. Перо тоже смолкло. Незнакомец наклонил голову и, прищурив глаз, принялся разглядывать меня. — Ну-ну? — поддразнил он. — И что же получается? — Диккенс! — воскликнул я. — Хорошо! — Чарльз Диккенс, бабушка! — Спасибо, Ральф, я еще не разучилась читать. Приятное имя… — Приятное? — Я разинул рот. — Великое! Но я думал, вы… — Умер? — Незнакомец рассмеялся. — Нет. Жив, как видишь, прекрасно себя чувствую и рад встретить знатока, ценителя и друга-читателя! И вот мы поднимаемся по лестнице (бабушка несет свежие полотенца и чистые наволочки, я, отдуваясь, волоку саквояж) и встречаемся с дедушкой — что твой дредноут, следующий встречным курсом. — Дедушка! — Я так и впился глазами в деда, чтобы не пропустить растерянности, которая вот-вот должна отразиться у него на лице. — Позволь представить тебе… Мистер Чарльз Диккенс! |