Книга Агата и тьма, страница 17 – Макс Аллан Коллинз

Остальные газеты тоже ухватились за убийства Мэйпл Черч и Эвелин Гамильтон (продемонстрировал ей Стивен), хоть и не так жадно, как первый таблоид.

– Типичная безответственность, – сказала Агата. – Две убитые женщины – еще не «новый Потрошитель».

– Да, но некий «заслуживающий доверия источник» поделился опасениями инспектора Гриноу и вашего друга сэра Бернарда относительно того, что убийства могут свидетельствовать о том, что среди нас действует «Ночной Потрошитель». Помогает продавать газету.

– И создавать панику. Позор!

– Я знаю ваше отношение к газетам, Агата…

Ей хотелось надеяться, что у Стивена хватит ума не вторгаться на запретную территорию. Даже спустя столько лет дискомфорт и замешательство из-за некоей газетной кампании явственно сопутствовали ей. Когда она сбежала от своих проблем с Арчи и его изменами, найдя убежище в санатории, пресса превратила это «исчезновение» в одну из главных новостей, а затем, когда она появилась, обвинила в том, что это рекламный трюк.

С той поры она питала отвращение к прессе и антипатию к журналистам с их неуместным и безвкусным вниманием. Она на собственном опыте узнала, что чувствует лисица – загнанная, в разрытой норе, с гончими, щелкающими за спиной зубами.

– Вы относитесь к тем редким публичным фигурам, кто недоволен своей известностью, Агата. Большинство писателей стремится к славе.

– Работа – это работа, Стивен. А моя жизнь – это моя жизнь. И только моя.

– Знаю. Надеюсь, я не нарушил…

– Пока нет.

Он вздохнул. Сделал глоток чая. Откинулся на спинку стула. Сложил перед собой руки и сказал:

– Вот почему я вас разыскал: чтобы еще раз просить отказаться от участия в работе Спилбери и этих преступлениях Потрошителя.

– Это пресса назвала их так. Я же считаю, что…

Он вскинул руку, оборвав ее на середине фразы.

– Я принес эти газеты только затем, чтобы показать, во что вы, возможно, вот-вот ввяжетесь. Если пресса пронюхает о вашем присутствии – даже на самом краю расследования – вас могут ждать неприятности, к которым вы совершенно не готовы.

Она задумчиво нахмурилась.

– Стивен… Признаюсь, мне это в голову не приходило. Спасибо, что указали на это.

Он подался вперед и коснулся ее пальцев:

– Значит, вы передумали! Вы не станете в этом участвовать.

– Не передумала. Но я приму меры, чтобы избежать репортеров.

У него вытянулось лицо:

– Агата… скажите мне честно: Максу хоть когда-нибудь удается вас переспорить?

– А мы не спорим. Мы обсуждаем.

– И вы всегда настаиваете на своем?

– Нет, конечно. Но ведь Макс мне муж… а вы всего лишь друг.

Он рассмеялся:

– И явно почти не имеющий веса… Ох, мне надо бежать!

Он обошел стол, поцеловал ее в щеку – и исчез.

Вернувшись домой, Агата села в кресло и снова принялась за заметки о Пуаро, однако опасения Стивена относительно прессы не забывались.

Телефон зазвонил в коридоре, и она решила прерваться – все равно работа толком не клеилась. Телефон стоял на этажерке у лестницы. Звонящим оказался сэр Бернард.

– Я ловлю вас на слове, – объявил он.

– Иного я и не ждала.

– Ну вот: наш убийца снова дал о себе знать. Меня вызвали на место – в Сохо, недалеко от Пикадилли. Мне за вами заехать?

– Вы в больнице?

– Нет, я сейчас у себя дома.

Сэр Бернард жил с сестрой неподалеку, на Фрогнал-стрит: они практически были соседями.

– Я мог бы вас забрать, – говорил он, – через несколько минут.

– Да, пожалуйста.

– Миссис Маллоуэн… Агата. Мне сказали, что зрелище тяжелое.

– Это убийство, так ведь?

– Вот именно, – ответил он понимающе.

На этом они распрощались и повесили трубки.

Агата приготовила одежду для выезда на место преступления, немало поломав над этим голову. Погода была морозная, чтобы не сказать зверски холодная, но нельзя же надевать на убийство меха: это все-таки не театральная премьера!

Не было и желания одеться чересчур женственно или, наоборот, в стиле пожилой школьной учительницы. Она подобрала гардероб, который сочла подходящим – оставалось надеяться, что это не будет выглядеть мелодраматичным.

Костюм был бежевым, в мужском стиле: жакет без воротника, с накладными карманами, и юбка со складками. К клетчатому шерстяному пальто в коричневых тонах она добавила светло-коричневую широкополую шляпу с темной лентой на тулье.

Этот головной убор был похож на мужскую мягкую шляпу, чтобы вызвать у нее опасения: не перегибает ли она палку, выставляя себя следователем? Однако мода сейчас была именно такая…

А вот на сэре Бернарде вообще не было пальто. В отутюженном черном костюме с обязательной красной гвоздикой в петлице его могли бы принять за самого хорошо одетого похоронных дел мастера в городе. Казалось, он не замечает холодной погоды.

Агата, обожавшая ездить в машине и не лишенная безрассудства, обнаружила, что быть пассажиром в седане сэра Бернарда – неожиданный и не вполне приятный опыт. Человек, казавшийся воплощением умеренности (она не видела, чтобы он пил или курил), столь небрежно относился к светофорам и одностороннему движению, что для простого гражданина это закончилось бы штрафом, а возможно, и тюремным сроком.

То, что на улицах почти не было транспорта, сделало поездку лишь пугающей, а не кошмарной.

Она попыталась замедлить езду с помощью разговора, но это не возымело эффекта и, обсудив одну тему, Агата погрузилась в молчание.

Тем не менее тема эта была важной.

– Бернард, – сказала она, – меня кое-что смущает.

– Что именно, Агата? – спросил он, стремительно поворачивая на улицу с односторонним движением в запрещенном направлении.

Интересно, что глаза у прохожих округлялись лишь чуть больше, чем когда они слышали потусторонний вой сирены, предупреждающей об авианалете.

– Эти убийства, – проговорила она, отчаянно держась за ручку дверцы, – уже привлекли внимание бульварной прессы.

– Да, к сожалению. И, боюсь, не только бульварной. Очень прискорбно, что провели аналогию с Потрошителем. Это создает атмосферу, в которой трудно работать.

– Меня это тоже тревожит. Не знаю, в курсе ли вы, что я питаю отвращение к шумихе…

– Не в курсе, но рад слышать.

– Рады?

– Да. Я поверил на слово, что ваш интерес к этому случаю сугубо научный – что вы хотите получить общее представление о том, как ведется расследование. Если бы идея состояла в том, чтобы привлечь внимание прессы к «сотрудничеству» между ведущим патологоанатомом и величайшим автором детективов… да. Я бы не стал в этом участвовать.