Онлайн книга «Иррационариум. Толкование нереальности»
– Понятно… Ну, не ради тебя – ради Алекса приеду. Алекс золотой парень. Вишневецкий у него немало крови высосал. Я как раз с Алексом сегодня говорила. Он тоже никак не поверит, что Стасик – человек-дерьмо. Жди! Буду подъезжать – отзвонюсь. Урнова сидела на ступеньке и очень осторожно дышала. Я подумала: если она теперь вздумает идти домой, то не пускать – нельзя, и пускать – нельзя, мне нужно, чтобы она хоть познакомилась с Аринкой. А вот когда разом явятся Аринка и Жанна Доронина, тогда-то и начнется бедлам! Но этот бедлам необходим – я чувствовала, что без него правды не добьюсь. Хотя я уже перестала понимать, зачем мне эта правда. Мысль о Диане больше не вызывала во мне злости. Ну, задержалась девочка в развитии, ну, тронулась рассудком на почве застарелой девственности, чем тут поможешь? Разве что еще раз посулить чертей покойному полковнику. Мы молчали. Света Урнова искоса посмотрела на меня снизу вверх и повторила загадочные слова: – Боже мой, что вы натворили… – Ну, что, что я натворила?! – Вы все испортили… – Что я могла испортить? Я вас впервые вижу, а ваш друг Вишневецкий отправился на тот свет без моего участия, у меня алиби есть – когда Доронина дала ему оплеуху, я сидела на работе, меня по меньшей мере восемь человек видели… Над подъездом горел фонарь, да еще свет из окон падал на ступеньки. Когда Урнова сидела, повесив голову, я видела ее макушку в вязаной шапочке и могла различить все петли крупной рельефной вязки. Она резко подняла голову и так на меня посмотрела – я чуть не отпрыгнула. Но она не сказала ни слова. А я вспомнила такое же загадочное молчание Аринки, когда зашла речь о смерти Стасика. Что-то обе эти женщины знали, знали – и молчали. Но что? Если Вишневецкого убил кто-то другой – отчего все, словно сговорившись, переводили стрелку на Жанну Доронину? Запел мой коммуникатор. Я выдернула его из кармана в надежде, что это Аринка. Но меня искала Ольга Константиновна. – Дишенька не у вас? Я хотела предложить ей посмотреть на часы, потому что не сразу поняла: наша дурында ухитрилась сбежать из больницы. И одному Господу ведомо, что у нее на уме: отомстить Дорониной, броситься в реку или – то и другое в прямой последовательности. – Звоните в полицию! – приказала я. – Немедленно! Она же Бог весть что может натворить! Как ее упустили? – Не знаю! Вот только этого мне сейчас недоставало: Диана в больничном халате и шлепанцах где-то бродит, уверенная, что со смертью Вишневецкого ее жизнь кончилась. Каким же сукиным сыном был этот Стасик! Видел же, что имеет дело с великовозрастным ребенком, с девочкой! И продолжал свою мерзкую игру – лишь бы мамочка была довольна и ничего не пронюхала! – Сволочь… – пробормотала я. – Кто? – спросила Света Урнова. – Вишневецкий. – Да, сволочь… – Звоните в полицию, ставьте всех на ноги! – закричала я. – Вы где сейчас? – Я? Я в больнице… – Идите к дежурному врачу, кричите, скандальте! Они ее упустили – они пусть тоже ищут! Она давно ушла? – Я не знаю… Я выходила поесть… У меня были с собой бутики, а кофе – внизу, в автомате… – То есть, вы целый день сидели в больнице? – Да, в коридоре. Из коридора они меня не гонят… – Когда точно вы ходили за кофе? Вспоминайте! Диана ходит медленно. Если понять, когда она сбежала, можно сообразить, где ее искать. Но октябрьские ночи холодные, она скоро замерзнет, может спрятаться в любом подъезде, где нет кодового замка, но между этажами стоят батареи парового отопления. – Карта… – сказала я. – Мне нужна карта… Ольга Константиновна, пока! Звоните в полицию! Мне уже было наплевать на страдания Светы Урновой. Я вытащила на экран смартфона карту, нашла улицу Артиллерийскую, нашла место, где положено стоять больнице. Святые угодники, там же до реки – десять минут неторопливым шагом… Мне и на ум не взбрело, что Диана совершенно не знает города, в котором живет. Артиллерийская для нее – это край света. В тот миг мне показалось, что дурында сразу повернулась лицом к реке и пошла напролом, снося на пути заборы и пронизывая торговые центры. – Вы сможете дождаться Доронину без меня? – спросила я. – Тогда сидите, ждите. У меня проблема, пока! И я побежала к бульвару – ловить машину. Тут мне повезло – подъехала на такси Аринка, и мы вместе помчались к набережной. Я никогда не топилась, но предполагала, что Диана не сразу бросится в воду, а немного еще постоит, собираясь с духом. И мы могли ее удержать на самом краю. Я боялась, что она чего-нибудь учудит, но я еще не ощущала присутствия смерти – как тогда, на лестнице, с Лешкой в обнимку. Даже если дурында просто искупается в ледяной воде – и то уже плохо, потому что чревато воспалением легких. * * * Девочка, если не ощущаешь присутствия, если не слышишь шагов, то и незачем носиться по ночному городу. Воспаление легких – хорошая болезнь, от нее сгорают без лишних страданий. Но то странное создание, которое ты пытаешься спасти, так просто не уйдет. Я смотрю в ее будущее и вижу впереди много лет. Только передать это ощущение не могу. Отчего же ты не понимаешь меня сейчас, девочка? Пойми! Пойми! * * * Мы пронеслись по набережной из конца в конец, сворачивая во все выходящие к реке переулки. Дианы не было. – Что будем делать? – спросила Аринка. – Посидим, подождем… Ощущение нелепости происходящего накрыло меня. Я даже удивилась: что я тут делаю, отчего ношусь, как ненормальная? Диана, скорее всего, постоит у воды, замерзнет и пойдет прочь… – А смысл? Она же может выскочить, добежать до спуска – мы и квакнуть не успеем, – сказала Аринка. – Смысла нет. Но она не из тех, кто бегает… Ариш! – Что? Аринка была не очень-то довольна этой ночной погоней. Она вылезла из теплой квартиры, где ей после ссоры стало тошно, и она, проветрившись, опять хотела в теплую квартиру. – Ариш, это правда, что Вишневецкого сбросила в реку Доронина? Я видела ее – что-то не похожа она на человека, способного как следует треснуть по уху. – Я думаю… я думаю, нет. Конечно, могла быть и она. Но скорее уж другой человек. – Кто – ты знаешь? – Ее муж, – не сразу ответила Аринка. – Только это строго между нами. А она его защищает. – И он позволяет, чтобы она так его защищала?! Кто он после этого? |