Онлайн книга «Чужая дочь»
|
– Товарищ майор, я так соображаю – обычная бытовуха, пусть уголовка этим занимается. Покойник еще тот фрукт был: выпить не дурак, ходок по бабам… Голос был незнакомый. Но вот заговорил Полищук: – Как у тебя все просто. А вдруг действовал не убийца-одиночка, а группа?.. Застрелен не просто гражданин, а инструктор горкома партии. – Думаете, заговор? – настороженно спросил его сотрудник. За спиной раздались шаги Руфины Степановны. Больше оставаться в приемной Говоров не мог. Толкнул дверь: – Здравствуйте, товарищи. Пожал руку сотруднику МГБ (да, это был один из тех, кто приходил за Шульгиным, с наголо бритой головой), повернулся к Полищуку. – Майор госбезопасности… – Полищук, – кивнул Говоров. – Я помню. Мы встречались. Они обменялись рукопожатием. – Очень хорошо, что вы помните, товарищ первый секретарь, – сказал Полищук, холодно глядя ему в глаза. У него был равнодушно-деловитый вид. – Присаживайтесь, – сказал Говоров и прошел к своему столу. – Я вас слушаю. – Ваш сотрудник, – сообщил Полищук, – найден сегодня в своей квартире убитым. – Так… – протянул Говоров. – Трухманов его фамилия, – уточнил Полищук. – Что можете о нем сообщить? Полищук сидел спиной к своему сотруднику, а Говоров – лицом к нему. И они оба играли… играли, как два актера, которые настолько хорошо знают друг друга, что готовы выйти на суд зрителя без всяких репетиций. Зритель у них был, сидел за спиной Полищука… и Говоров понимал, что должен следить за собой, как никогда раньше. – Новость, конечно, трагичная, – сказал он медленно. – Только вот боюсь, я мало могу быть вам полезен. Я здесь человек новый. Вы лучше поинтересуйтесь у Шульгина, – не удержался от ехидства. – Они работали плечом к плечу. Несколько лет! Полищук мрачно смотрел исподлобья. – Ну, полагаться на показания столь чуждого партии элемента, каким является гражданин Шульгин, мы не можем! – заявил его сотрудник, с явным неодобрением глядя на Говорова. – Не имеем права. Полищук нахмурился, и Михаил Иванович понял, что судьбу пытать, пожалуй, хватит. Разве руками: – Ну, тогда ничем не могу вам помочь, увы. – Оставь нас, – приказал вдруг Полищук, и бритоголовый вышел. Говоров выбрался из-за стола и, бросив в приемную: «Руфина Степановна, я занят!» – постарался как можно плотнее закрыть двери. Наклонился было к Полищуку: – Майор… – но тот погрозил пальцем, и Говоров отошел, спросив равнодушно, как спрашивают у постороннего человека о том, чем интересуются лишь по долгу службы: – Ну и как это произошло? Подробности! – Трухманов застрелен у себя дома в упор, – сообщил Полищук, храня на лице прежнее деловитое выражение. – Оружие? – после паузы уточнил Говоров. – Пистолет «ТТ», – сообщил Полищук и, помолчав, глядя в глаза Михаила Ивановича, добавил: – Ищем. И обязательно найдем. Они обменялись долгим взглядом. Полищук чуть нахмурился. «Сиди тихо, если хочешь жить. Имей в виду, ты у меня теперь на крючке!» – словно бы слышал Говоров голос майора. Стиснул зубы, прищурился. Это был ответ: «Напрасный труд – меня пугать!» Полищук усмехнулся и произнес: – Вам отдыхать нужно побольше, товарищ Говоров. Смотрю, глаза у вас красные… Все работаем? – И улыбнулся. Протянул руку, пошел к двери… на пороге оглянулся, чуть свел брови. Это был тот же не то совет, не то приказ, не то угроза: «Сиди тихо, если хочешь жить. Имей в виду, ты у меня теперь на крючке!» Говоров оперся о стол. Его колотило – это отпускало чудовищное напряжение, в котором он находился вот уже сколько времени. Только сейчас дошло окончательно: Полищук оставил его на свободе! И это сейчас – самое главное… Схватил телефонную трубку, торопливо набрал номер. После первого же звонка раздался Тасин голос: настороженный, напряженный, готовый ко всему: – Слушаю… – Таська! – заорал Говоров. – Я хочу сегодня твоих щей! И водки! – Водки? – повторила она растерянно. – Да! И от Варвары домой – домой! – нашу юную помощницу привези! Положил трубку. Жизнь – пусть временно – дала передышку. Говоров помнил: на фронте они умели пользоваться каждой минутой затишья. Надо научиться делать это и здесь! * * * Говоров стоял в прихожей и подсматривал, как его дочь и ее мама – родная мама! – варят щи. Тася шинковала капусту. Лиля укладывала ее на тарелку, мяла, чтобы быстрей проварилась! – и несла в кастрюлю. – Только осторожней, не обожгись, – заботливо сказала Тася. – А пельмени лепить умеешь? – спросила Лиля. – Ну конечно, умею! – улыбнулась Тася. – А пирожки?.. – И пирожки. С капустой. – Как папа любит! – радостно воскликнула Лиля. – Точно, как папа любит… Говоров только собрался войти в кухню, как Лиля вдруг спросила: – А у тебя есть дочка? Он так и замер! Тася уставилась на Лилю, губы задрожали… И Говоров понял, что ситуацию надо спасать. Бросился вперед: – Так! Ну и где же наши щи? Что вы настряпали? Лиля старательно ворочала поварешкой в кастрюле. – Запах!.. Вкуснотища! – восторженно протянул Говоров, но покосился на Тасю и понял, что не вмешаться в разговор не сможет: – Люлька, а с чего ты решила, что у Таси есть дочка? Тася вздрогнула. Она-то знала, с чего Лиля это решила! Эти слова Маргариты забыть было невозможно: «Потаскуха! И дочка твоя такой же вырастет!» – Мама сказала, я помню, – в это время простодушно объяснила Лиля. – Ну, мама, – замялся Говоров, – она ошиблась… да, она ошиблась! А может, ты неправильно поняла? Тяжело было видеть, как потупилась Тася, как дрожат ее губы. Но что он мог еще сказать?! Попытался было улизнуть из кухни, однако Тася пробормотала: – Михаил Иванович, это очень жестоко с вашей стороны – напомнить мне, что я потеряла дочь. И, не глядя на него, присела перед Лилей: – Лилюш… у меня была дочка. – Как? – недоумевающее подняла Лиля свои круглые бровки. – Была? – Я ее очень… очень любила… – Тася даже не замечала слез, которые ползли по щекам. – Но я ее потеряла. |