Онлайн книга «Чужая дочь»
|
Говоров закрыл дверь. Разве что уборщица… Все может быть. Но это неважно. Самое важное – вот этот листок с надписью печатными буквами: «ТРУХМАНОВ». И Говоров отлично понимал, что это значит… Он еще не успел узнать фамилии всех сотрудников, однако Руфина, даром что пришла в горком даже чуть позже своего начальника, не подвела и сообщила, что Трухманов – это инструктор орготдела. Говоров потребовал его личное дело, а потом вызвал и самого. Вошел низенький, благообразный, лысоватый человек с блеклыми глазами. – Товарищ Говоров, я очень рад, что именно вы назначены на этот ответственный пост! – произнес Трухманов, глядя на Михаила Ивановича с таким уважением, что тот чуть не заплакал от умиления. Говоров вдруг вспомнил старинное слово – «пиетет». И еще такое выражение было в те времена: «есть начальство глазами». Вот именно это и наблюдалось сейчас со стороны товарища Трухманова. А впрочем, он не просто ел – он жрал глазами Говорова! Вприкуску с большим пиететом. Потом Трухманов сунулся к новому начальству с протянутой рукой. Говоров глянул вприщур, вышел из-за стола. Руки не подал. Трухманов оказался смекалист: – Понял, нарушил субординацию, извините… Торопливо убрал руку. Говоров обошел вокруг него, будто вокруг новогодней елки, разглядывая так пристально, что Трухманов начал обеспокоенно переминаться с ноги на ногу. И когда он уже начал покрываться испариной от столь неотвязного внимания руководства, Говоров внезапно спросил: – С органами давно сотрудничаете? – О чем вы, товарищ первый секретарь? – старательно удивился Трухманов. – Бдительность! – хлопнул его по плечу Говоров. Вторая рука его была опущена и стиснута в кулак. Не для того, чтобы ударить Трухманова, – наоборот, чтобы сдержать это неистовое желание. В этом кулаке Говоров самого себя сжимал. – Бдительность и еще раз бдительность! – провозгласил он. – Так, товарищ Трухманов? – Покивал поощряюще: – Я знаю, что именно вы раскрыли глаза товарищам из органов на Шульгина! Трухманов распрямил сутулую спину: – Это был мой гражданский долг! – Разумеется! – кивнул Говоров. – Можете рассчитывать на меня! – доверительно сообщил Трухманов. – Спасибо, – задушевно сказал Говоров. – Я учту. Идите! Трухманов простился и вышел. Наконец-то Говоров смог перевести дух и разжать кулак. Еще раз перелистал дело Трухманова. Так… А вот и адресок его… Трухманов жил в кирпичном двухэтажном доме на четыре семьи неподалеку от центра, на тихой боковой улочке. Во дворе, впрочем, тихо не было: на первом этаже гулеванила веселая компания, да так, что стекла запотели! Из распахнутых форточек неслось развеселое пение. Ишь, разошлись! А ведь уже давно за полночь! Говоров обошел дом, присматриваясь к окнам и пытаясь определить, где находится квартира Трухманова. Да ведь это у него гулянка! Что ж это так бурно обмывает инструктор горкома? Благодарность МГБ за донос на Шульгина? Проставился на тридцать сребреников? Говоров его спросит. Обо всем спросит… Удобно квартира расположена. На первом этаже в этом подъезде только Трухманов, соседи – на втором, у них в окнах уже темно… Это хорошо. Спят. Но все-таки придется подождать, пока гости Трухманова не разойдутся. Говоров шагнул за дерево, выбирая место, откуда ему был бы виден дом, а он – не виден никому из окон, как вдруг из-за угла появился какой-то высокий человек в просторном пальто и мягкой шляпе. Вот же черт! Полищук! Так это была ловушка… Ловушка, в которую Говоров влетел с разинутым ртом! Идиот! Кому поверил! – Ты, часом, не заблудился? – насмешливо поинтересовался Полищук, крепко затянувшись папиросой. – Да нет, гуляю просто, – прохрипел Говоров. – А что, МГБ запрещает? Полищук пожал плечами. – А ты что тут делаешь? – дерзко спросил Говоров. – А я живу здесь, – сообщил Полищук. – Вышел покурить – смотрю, Михал Иваныч собственной персоной! И он дружески хлопнул Говорова… по карману пальто. Карман был, само собой, отнюдь не пустой. Говоров стиснул зубы. – Дай, думаю, составлю компанию! – глумливо продолжил Полищук. – То-то я чую, что хвост за мной, – дивясь собственной дурости и неосторожности, пробормотал Говоров. – Ловушку устроил, да, майор? И как? Очередную звездочку дадут за меня? Или нет? Мелькнула мысль: выхватить из кармана пистолет – и шмальнуть в лицо этой твари, которая смотрит с такой издевкой, что даже в темноте видно, как довольно блестят глаза. – Дурак, – презрительно бросил Полищук. – Я тебе его сдал не для того, чтобы ты с пистолетом около его дома разгуливал. – А для чего? – насторожился Говоров. – Чтоб ты был осторожен и знал, кто рядом работает. В эту минуту дверь Трухманова распахнулась. Говоров и Полищук разом отпрянули за дерево, в тень. На крыльцо выходили женщины, со смехом прощались с хозяином. – Зоенька, останьтесь! – завопил Трухманов, пьяно хохоча и облапив ту, что вышла последней. – Заодно подумаем, как встретить Восьмое марта! – Да вы что?! – вырвалась она. – С ума сошли? Хам! Люся, подождите меня! И бросилась вслед за подругами. – Как бы пожалеть не пришлось… – совершенно трезвым голосом протянул Трухманов и закрыл за собой дверь подъезда. – Сволочь, – прошипел Говоров, вытаскивая пистолет и передергивая затвор. – Не дури, – Полищук схватил его за руку, но Говоров с силой оттолкнул его – Полищук едва удержался на ногах. – Отдай оружие, – попросил мягко. – Иди домой. – Уйди, – холодно ответил Говоров, направляя на него пистолет. – Уйди с дороги, майор. Полищук посторонился и мрачно провожал его взглядом до тех пор, пока Говоров не вошел в подъезд. Михаил Иванович думал, что придется стучать и что-то врать Трухманову про неотложные дела, чтобы открыл, однако тот не запер за собой дверь. Когда Говоров вошел, хозяин стоял к нему спиной и наполнял рюмку. Опрокинул ее, крякнул со вкусом… Стол был уставлен тарелками с остатками еды, беспорядок царил кругом удивительный! Говоров слегка стукнул стволом о притолоку. |