Книга Остров сокровищ, страница 148 – Елена Ворон

Это ей негоже. А Тому с Шейлой — замечательно.

Сейчас они с хохотом гонялись друг за дружкой по кромке берега, бросались снежками. Море, покрытое тонким ненадежным льдом, вблизи белело, а дальше сливалось с темным небом. Шейла в серебристом костюмчике с меховой оторочкой была похожа на принцессу из зимней сказки. Верней, на веселую служанку той самой принцессы. Она похудела, похорошела, и они с лисовином были ладной парой: веселая служанка и лишенный наследства неунывающий принц. На «Испаньоле» Тому сделали новую маску, повторяющую его собственное лицо; Шейла не могла налюбоваться.

Счастливые, думал я, с грустной завистью наблюдая за их беготней. По-настоящему, безоглядно счастливые.

Рядом со мной на снегу шевельнулась тень; я повернулся к Лайне.

С ней мы встретились впервые после моего возвращения на Энглеланд. В шубе из жемчужно-серого меха, с драгоценными камнями на пальцах и в волосах, припорошенная снегом, Лайна походила на королеву. Прекрасная снежная королева… но совсем не из той сказки, что Шейла и лисовин.

— Джим, — промолвила она дрогнувшим голосом, — ты в самом деле меня больше не любишь?

На языке вертелась коронная фраза поюна Александра: «Я люблю тебя; я с тобой», — но я не мог это произнести. На душе было муторно, я чувствовал себя виноватым, и хотелось поскорей закончить тяжкий разговор.

— Я так ждала тебя, — пожаловалась Лайна, — а ты…

— Прости, — сказал я, как говорили на «Испаньоле».

— Джим, — Лайна подняла лицо, глядя на меня снизу вверх; подведенные глаза казались очень большими и таинственными, — так это правда — что папа говорит? Про тебя и Джона Сильвера?

Меня взяла досада.

— Не припомню, когда мистер Трелони в последний раз говорил правду.

Лайна не рассердилась.

— Я сперва не поверила, — произнесла она жалобно, — но ведь и Том подтвердил.

— Кто-о? — поразился я.

— Том, — повторила Лайна. — Я спросила, правду ли папа… А Том схватился за голову и закричал, что конечно, от папы всегда услышишь одну святую правду. Зачем было орать? Я не глухая.

Мэй-дэй! Лисовин не соображает, с кем разговаривает?

— Джим, — продолжила она проникновенно, — подумай: ведь Сильвер — он же совершенный мерзавец.

— С чего ты взяла?

— Папа…

— Мистер Трелони наговорил чепухи, — перебил я невежливо.

— Но он сам видел. Сильвер на обратном пути вломился в каюту к этому… с уродским лицом. А тот Сильвера вышвырнул и чуть не прибил. Ты помнишь, для чего на таких кораблях ходят в чужие каюты?

Вот еще новости. Чего не узнаешь через десятые руки. Зачем Юна-Вэл отправилась к Хэндсу? Чтобы снова его полюбить и забыть капитана? Никем не сказано, что мистер Смоллет в Юне нуждается, а Хэндс — очень. Но отчего он помел ее вон?

— Почему Хэндс погнал Сильвера?

Лайна сосредоточилась, припоминая; подрисованные брови сдвинулись.

— Папа рассказывал. Хэндс ругался… и хохотал… Мол, нормальные люди головой не только едят, а думают не одной лишь задницей. И еще какой-то вздор — кого ему любить: то ли Джона, то ли Юну. Потом он заметил папу и умолк. — Лайна подула на озябшие ладони и натянула перчатки. — Ты понимаешь теперь, что Сильвер — скверный человек?

Юна-Вэл не сообразила, что в каюте RF-корабля человек полюбит того, кого увидит? Очень нужен Хэндсу ее биопластовый облик. Он же не мог пойти с Юной на контуры, как я ходил. Быть может, она не ожидала, что пилот окажется у себя, и зашла в каюту, чтобы просто побыть там? Бедная Юна. Я не понял, за что ее жалею, но почему-то было очень жаль. И еще сердце рвалось от того, что она пошла не ко мне.

Громко завизжала Шейла. Я оглянулся. Том повалил ее наземь, и они вдвоем катались в снегу, как молодые игривые кургуары. У обоих свалились капюшоны, в волосах снег.

Мэй-дэй! Я все бы отдал за то, чтобы вот так же подурачиться с Юной-Вэл. Никогда этого не будет. Ни-ког-да. Кто бы знал, как мне без нее плохо…

Наши влюбленные принялись самозабвенно целоваться.

— Бесстыжие, — осудила Лайна. — Ушли бы с чужих глаз и вытворяли, что угодно.

— Отвернись, — посоветовал я.

Лайна отвернулась. Понурилась, притаптывая снег носком сапожка, оставляя узкие острые следы.

— Я ждала тебя. Надеялась, вернешься с чем-нибудь стоящим. А ты… Джим, ты совсем меня не любишь? Ни чуточки? Послушай, но ты ведь забудешь Сильвера. Давай начнем сначала? Джим! Ты два года за мной ухаживал. Ты же любил меня, правда? Я ничем не провинилась, не стала хуже. Я… — Показалось: Лайна задохнулась холодным воздухом, захлебнулась падающими снежинками. — Хочешь, я останусь в «Адмирале»? Будем, как Том с Шейлой. Хочешь?

Я не хотел. Но я был виноват перед ней, и ей было больно.

— Джим, — продолжала она торопливо, — мама с папой грозят, что лишат меня наследства, если я за тебя выйду. Но мама… я ее уговорила, что мы с тобой немножко… потихоньку… Она сказала: раз мне невтерпеж… — Лайна сбилась и умолкла. Поглядела испуганно: — Джим?

Да уж. Миссис Трелони знала, что разрешать. Отлично понимала, что на трезвую голову я не порушу Лайнину репутацию — и что Лайна отказа не простит.

Я погладил ее по волосам и поцеловал в переносицу.

— Нет.

— Нет? — переспросила она захолодевшим голосом.

— Прости меня.

— Ну и дурак! — Лайна оскорбленно повернулась и зашагала к площадке, где стоял ее глайдер.

Я смотрел, как печатают шаг сапожки на высоких каблуках и колышется подол длинной шубы, как скользит по снегу ее тень. Внутри что-то рвалось, как будто это уходила Юна-Вэл. Прощай, королева Кэролайн. Дай бог, чтоб тебе никогда не было так худо, как мне сейчас.

Том с Шейлой поднялись на колени и продолжали целоваться. Шейла попутно вытряхивала снег из волос лисовина.

Из бара с вывеской «Безумный навигатор» выскочил Лайнин пилот и побежал к глайдеру. Я не хотел видеть, как Лайна улетит, и отвернулся. В глаза лезли золотые вспышки на алых буквах. Завтра же сниму дурацкую вывеску. Пусть лучше бар без названия, чем с таким.

Заскрипели по снегу шаги; пахнуло духами Шейлы. Она прошла мимо, а лисовин остановился.

— Джим, друг.

— Угм.

— Вот и ладно. — Том коснулся моего плеча и отошел.

Шейла скрылась в холле, где ей положено было сидеть за стойкой администратора; лисовин отправился помогать ей в этом ответственном деле.

С неба сеялась алмазная пыль. Я подставил лицо падающим снежинкам; они покалывали кожу нежным холодком. Лайна скоро утешится — а мне Юну-Вэл не забыть.

Внезапно меня пробрала тревога, пробежала мурашками по спине — как будто я посеял что-то нужное, и надо срочно искать. Что ж это было? Не вспомнить.