Онлайн книга «Казнь»
Ирена положила трясущуюся руку на круглый пластмассовый абажур – будто на теплый черепаший панцирь. * * * – …Это что такое? Управляющий-телохранитель похож был на довольного пса, притащившего хозяину дохлую крысу. Ирена не сомневалась, что именно он, обыскивая комнату, обнаружил ее тайник; теперь, стоя за спиной Семироля, он с готовностью ожидал новых приказаний. – Что это, Ирена? – удивленно повторил Семироль. В руках у него была бывшая простыня, разорванная полосами и превращенная в веревку. Поначалу Ирена мастерила лестницу – но на рассвете, отчаявшись, вывязала на конце ее крупную неумелую петлю. Другое дело, что дальше намерений дело не пошло; Ирена рассчитывала, что по крайней мере до следующей ночи тайник ее останется в неприкосновенности… Зря надеялась. – С бабами всегда много возни, – с сожалением заметил управляющий. Она отвернулась. Оба были ей до невозможности противны – и упырь, и его пес. Подошла к окну. Горы, подсвеченные солнцем. Далекое блеклое небо. Дорога, до которой уже никогда не добраться. Жаль Сэнсея, оставшегося ТАМ. Жаль безмозглую черепаху. И, как ни странно, Анджея тоже жаль. Теперь она может в этом себе признаться… Она стояла у окна, спиной к своим палачам, и смотрела, как кружится в блеклом небе хищная птица. – Ирена… – Оставьте меня в покое. Мне надоело ждать, пока вы меня убьете. Либо убивайте сейчас – либо идите в… Она никогда не злоупотребляла такими словами. Может быть поэтому они звучали в ее устах особенно убедительно. Пауза. – Хорошо, – раздумчиво сказал упырь. – Возможно, вы правы… Не следует дольше тянуть. Идемте. Она помолчала, лихорадочно пытаясь отыскать глазами птицу; птица исчезла. Тогда она медленно обернулась, все еще не желая верить собственным ушам: – Сейчас?! – Да. Именно… Идем. – Прямо сейчас? – Сама не знает, чего хочет, – сказал управляющий. – Заткнись, Сит!! Мордоворот отшатнулся к противоположной стене. И замолчал, по-видимому, надолго. – Ирена… руку. Ее безвольные ватные пальцы легли в странно горячую, цепкую ладонь. Горы… Она в последний раз оглянулась. «Анджей, спаси меня…» Горы. Как на календаре. Открыточный пейзаж, когда-то украшавший стену спальни… Покачивались стены. Резиновой лентой прогибался пол. Гармошкой топорщилась лестница. «А потом я вылезу из гроба и тоже стану вампиршей…» – Ирена, спокойно. Спокойно. Вот так… Тихо. Это мой кабинет… Садитесь. Вот, выпейте водички. И послушайте меня внимательно… Можете меня внимательно выслушать? – Я невиновна, – сказала она и закашлялась. – Это не имеет значения… В глазах закона вы виновны. Согласно приговору вы должны быть мертвы. Это ясно? Он все еще держал ее за руку. Мертвой хваткой. – Ян, вы садист? – спросила она, удивляясь внезапной ясности ума. Как будто на смену обморочному состоянию пришло полное спокойствие. – Нет. Я спрашиваю не ради удовольствия, а для пользы дела… в конечном итоге для вашей же пользы, Ирена. Она хрипло рассмеялась. – Не смейтесь… потому что я планирую оставить вас в живых. Вопреки приговору. Ясно? Она молчала. – Вы этого хотите, Ирена? Жить? Слишком быстро все происходит. Значительно быстрее, чем она успевает воспринимать. Натянуть бы одеяло, задуматься. Погладить теплую черепаху под настольной лампой… – Жить?.. – Я знаю, что вы медленно соображаете, но не настолько же! – Жить? Хочу. – Уже хорошо… Тогда с вас маленькая услуга. Согласитесь? Она помолчала еще. Какое это, оказывается, счастье – положить руку на теплый черепаший панцирь… – Скажите, какая. – Торгуемся? – Нет. Скажите, какая услуга. – Родить мне ребенка. Моего ребенка. Желательно сына, но тут уж как получится… Она молчала. Ей только сейчас открылось, что она сидит в кресле. И комната, где она находится, действительно кабинет. Письменный стол, по краям которого небоскребами возвышаются стопки бумаг. Неустойчивыми башнями. Неудобно вывернув шею, смотрит через плечо суставчатая настольная лампа, а вдоль стен ровными рядами стоят корешки строгих архивных папок… «Не сейчас, – говорил Анджей. – Через год. Или два. Время есть. Ты еще молода. Не сейчас, Ирена…» – …Ирена. Медленно соображать – не порок, главное соображать хорошо… Я вас не тороплю. Подумайте. Когда загорится зеленая лампочка – скажете… – Какая лампочка? – спросила она после паузы. – Как в светофоре. Как в контролере-автомате – зеленая лампочка готовности… Самое обидное, что при вашей медлительности вы далеко не дура. С вами хорошо переписываться… по крайней мере легче, чем вести беседу. Всю свободную от стеллажей стену занимала карта. Великолепная, подробная, яркая карта, и кое-где живописно торчали булавки… – Именно я? Почему?.. – Потом объясню. – А… – После родов вы оставите ребенка отцу, то есть мне. Получите новые документы, кучу денег, авиабилет в любой конец Земли… Свободу и независимость. И начнете, как говорится, жизнь заново. В чудном домике у моря. Или сделаете пластическую операцию и выкупите свой собственный дом. Как хотите. Единственное условие – ребенка не попытаетесь отыскать под угрозой разоблачения. Я понятно выражаюсь? Комната утопала в полумраке. Только круг света от суставчатой лампы косым пятном лежал на стеллажах. – Мне надо подумать, – сказала она шепотом. – Обязательно надо подумать. * * * К Анджею липли дети. Все и всяческие. Дети друзей и знакомых, и просто случайно встреченные на улице. Даже подростки к нему липли – хотя бы те мальчики и девочки, с которыми он «моделировал» на кухне некое подобие «настоящей жизни»… Однажды Ирена полчаса помогала ему снимать с дерева карапуза лет шести – тот забрался высоко и не умел слезть. Сидел на верхушке и орал, как кот, а мать курицей носилась вокруг дерева, и Анджей, который под руку с Иреной шел на чей-то день рождения, скинул свой светлый пиджак и полез наверх, и снял малыша, как снимают котов, а Ирена стояла с пиджаком на плечах и «руководила», выкрикивая предостережения… – Из тебя вышел бы неплохой отец, – сказала она небрежно, когда она искали на улице кран, чтобы Анджей мог вымыть руки. |