Онлайн книга «Казнь»
Семироль молчал. Иренино доказательство, похожее на детскую игру-головоломку, выскользнуло из ее нервных рук, полетело на ковер – отдельно атлас с загнутым уголком, отдельно карта с вырезанным пятиугольным окошком, отдельно сам этот пятиугольник, желто-коричневый из-за обилия высоких гор… И еще одна карта, целая, с нарисованным контуром, с местом, куда без ущерба для карты легко можно вклеить кусочек Южных Монтаньер… Семироль наклонился. Аккуратно подобрал все части головоломки. Выпрямился, усмехнулся: – Ну и что? – А ничего, – Ирена опустилась на кровать. – Я, конечно, отличаю вымысел от реальности… Хорошо бы послать эти мои изыскания в какой-нибудь географический журнал… Хотя нет, географический не напечатает. В какой-нибудь темный журнальчик, с хиромантией, чревовещанием, с пособиями по столоверчению, «удивительное – рядом»… Вот там напечатают в радостью, еще и гонорар пришлют… Семироль молчал. – Что вы со мной сделаете? – спросила она безнадежно. – Если я все-таки шизофреничка… Вы ошиблись во мне, Ян. А вернее всего – вам надо было набрать сразу несколько женщин, оплодотворить их всех и из многочисленного потомства выбрать самою удачную особь… А прочих… Он закрыл ей рот ладонью. Ладонь была узкая и твердая; Ирена щекой вдавилась в пуговицу на его рубашке и снова ощутила биение его сердца – но теперь, как ни странно, пульс Семироля был чаще, чем у Анджея Кромара, почти такой же, как у нормального человека… – Ирена… Не надо. ОН может услышать… Его рука легла теперь уже ей на живот. Ирена замерла – прикосновение было приятным. Проходили минуты. Она не сопротивлялась. Опустилась на подушки, позволяя делать с собой все, что угодно… Бесстыдно горели люстра, настольная лампа и торшер. – Улыбаетесь, Ирена? – Неприлично же… При ребенке… Он коснулся ее губ. Впервые. – Вы смеетесь, Ирена? – Обычно начинают с поцелуев, а мы… заканчиваем… – Ну, до завершения нам еще далеко… Так что же, он понял? Все-таки ПОВЕРИЛ ей? Или… Она закрыла глаза. Пусть так. Не имеет значения. * * * По утрам она боролась с тошнотой. Ничего не хотелось делать, повесть так и осталась – без конца… Ник возился с ней, как нянька. Делал комплименты. Развлекал. Вытащил откуда-то подробный медицинский фильм о внутриутробной жизни плода; сперва Ирена морщилась – но любопытство победило, тем более что фильм оказался в чем-то даже эстетским. Дни. Недели. Месяцы. Страшноватое с виду, непропорциональное существо плавало вниз головой внутри собственного красного космоса, росло, обзаводилось отпечатками пальцев, ресницами, мочками ушей, ногтями… Ирена смотрела, время от времени недоверчиво касаясь собственного живота. * * * Дни стояли солнечные, на ежедневную прогулку она выходила в темных очках на пол-лица. Траурная ленточка на корявой сосне выцвела и стала бурой. Иногда к сосне, будто к могиле, приходила Эльза. Вот как сегодня. Ирена сидела на стволе поваленного дерева, на четырех слоях пушистого пледа. Дальше идти было некуда – пришлось бы карабкаться по камням, против чего Ник категорически возражал… Зато здесь, на каменной площадке, защищенной от ветра с двух сторон, было комфортно, как в парке. Или как в прогулочном дворике хорошей тюрьмы… Далеко внизу, у корявой сосны, стояла, задумавшись, Эльза. – Ник… – Да, я понимаю, о чем вы думаете… Да, бедняга. Самое печальное… Я скажу циничную вещь, но если бы нечто подобное случилось с Ситом – Эльза точно так же хранила бы его память. Ненавидела бы Троша… Да, Ирена. Она ужасно романтична, наша Эльза, хотя в жизни, наверное, не прочитала ни одного любовного романа… А главное, она все время пытается доказать себе, что умеет любить не хуже прочих – верно и преданно… Ирена помолчала. Доктор привычно болтал, развлекая ее и провоцируя, но за словами его стояло невысказанное, просто стояло, не считая нужным даже спрятаться, в полной уверенности, что Ирена, увлеченная историей Эльзы, не обратит на него ни малейшего внимания… – А вы как доктор вынесли вердикт: Эльза любить не умеет? Вопрос получился по-идиотски серьезным. Ник вздохнул: – Коров, зверят… очень любит. По-настоящему. Ирена вспомнила Эльзин монолог в кладовой. Беседы о любви с киноактерами – занятие для десятилетней девочки, а не для… – Ник… а у вас с ней что-то было? Эльза шествовала к калитке. В последнее время она перестала по-старушечьи горбиться, держалась прямо и даже порой улыбалась, как раньше… – Конечно, – отозвался врач после паузы. – Когда она только появилась здесь… я ее успокаивал, адаптировал и лечил. И она вообразила, что любит меня даже больше, чем своих телят. Нет, не извиняйтесь, Ирена… Вы ничего не спросили бестактного. В том, что Эльза нашла на ферме свое счастье – во многом моя заслуга. И не беспокойтесь, с Эльзой все будет в порядке… она придет в норму. Все перемелется… Время, Ирена. Идемте обедать… Она смотрела, как он отряхивает плед. Сворачивает, прячет в сумку. Солнце склоняется за зубцы гор – возможно, где-то в Южных Монтаньерах кто-то точно так же смотрит на этот пейзаж, только там, наверное, куда теплее… – Ник, а вы читали Эльзе стихи? Он удивленно обернулся: – Что? Ирена усмехнулась: – Интимная близость как-то ведь должна отличаться от рутинного приема пациентки? Вот я и подумала, что, наверное, стихи… Некоторое время Ник смотрел на нее, разинув рот. Потом свирепо ухмыльнулся: – Знаете, другой на моем месте обиделся бы… Что же, рассказать вам в подробностях, как я возвращал Эльзу к жизни? – Не надо, – сказала Ирена поспешно. – Верю… – Давайте руку, тут склон… Она послушно положила ладонь на сгиб его локтя. Прогулки с Ником дисциплинировали ее. Не давали опуститься. Не давали забыть о внешности, расслабиться, поглупеть… – Я вас точно не обидела, Ник? Он хохотнул: – Отомщу… Хотите, почитаю вам стихи во время осмотра? Она почему-то смутилась. – Кстати, Ирена… чем вы озадачили Яна? Я вижу, вы чем-то его серьезно озадачили… Она таинственно улыбнулась: – Это сюрприз… – Вы сообщили ему, что в вашей семье существует традиция рожать тройню? – радостно осведомился Ник. |