Онлайн книга «Армагед-дом»
– Как Слава? – отрывисто спросил Рысюк. – Работает? Лидка кивнула без энтузиазма. – А ты, говорят, увольняешься? Лидка подняла на него глаза: – А ты откуда знаешь? – Разве это тайна? – Рысюк снисходительно усмехнулся. – А, я и забыла, что ты серым кардиналом заделался, – сказала Лидка как бы в шутку. Шутки не получилось. Рысюк смотрел внимательно, теперь уже без улыбки, и под взглядом его неподвижных светлых глаз Лидке сделалось не по себе. – Почему ты оставила науку? – Не твое дело, – сказала она, пытаясь придать разговору тон веселой школьной пикировки. Рысюк помолчал. Предложил почему-то шепотом: – Кофе хочешь? – Ага, – сказала она после паузы. – Пошли варить… Кухня, в отличие от комнаты, носила на себе все следы холостяцкого быта. Стол был покрыт, будто круглой чешуей, застарелыми отпечатками кофейных чашек. В раковине аккуратной стопочкой стояла немытая с вечера посуда. – Лида, тут наклевывается интересная перспектива. Я хотел поговорить с тобой… и со Славой. – Так со мной или со Славой? – спросила она, пальцем проверяя чистоту табуретки. Рысюк цепко глянул на нее через стол: – Мне надо сделать выбор? Или-или? – Нет. – Она опустила глаза. – Понимаю, – сказал Рысюк медленно. – Видишь ли, Сотова… Я действительно понимаю, и понял не вчера. Слава НИКОГДА не простит тебе того случая в Музее. Для Славы ты – эмблема его унижения, неполноценности, памятник его подростковой глупости. Если бы даже у вас были дети, вы все равно не ужились бы вместе. Впрочем, ты ведь выходила за Славу не по любви? – Не твое собачье дело, – сказала Лидка глухо. – Конечно, – Рысюк кивнул. – Так, к слову пришлось… Потому что теперь МНЕ нужен Слава, и примерно для того же, для чего в свое время он понадобился тебе. Лидка вскинула подбородок: – Ты сменил сексуальную ориентацию? – Так ведь он и тебе нужен был не для секса, – вкрадчиво напомнил Рысюк. – Тебе нужна была его фамилия… фамилия его отца. Чтобы при слове «Зарудная» люди сперва переглядывались, а потом спрашивали с почтением: «А вы часом не родственница ТОГО САМОГО?» Лидка молчала. Рысюк сполоснул под краном чашки, наполнил их кофе, пододвинул к Лидке сахарницу: – Бери… – Спасибо, – сказала она сквозь зубы. – На здоровье… Видишь ли, Сотова, сейчас я собираю ресурсы для одного очень перспективного дела. Любые ресурсы. А наследие Андрея Зарудного – ресурс крупный, ценный, редкостный. Лидка сжала губы, отчего рот ее некрасиво, по-старушечьи, искривился. Она поспешно опустила голову: меньше всего ей хотелось, чтобы Рысюк видел ее уродство. – Перспективное дело – это твой косноязычный глупый генерал? – Косноязычие излечимо, – мягко сказал Зарудный. – А что до ума, то этот генерал умнее многих. Это очень мощный, волевой, перспективный человек. Надо только направить его в нужное… русло, – И ты при нем кто же? – поинтересовалась Лидка с откровенной издевкой. – Я при нем руководитель штаба, – ответил Рысюк, никак не реагируя на провокационный тон. – Сейчас мы выиграли депутатский мандат в городском совете. Через пару лет мы метим в мэры, а еще через годика четыре, сама понимаешь, в Президенты. Работы – вот так! – Рысюк провел ладонью поверх головы. – Ты серьезно? – спросила Лидка, внимательно глядя в чашку с остывающим кофе. – Более чем. – Ты хочешь взять Зарудного… память Зарудного, наследие Зарудного… и хочешь пришить его к своему сомнительному знамени? Белыми нитками? – «Мы вертимся, как белки в колесе, – негромко сказал Рысюк, – от цикла к циклу, и, кажется, нет выхода. Но, может быть, если апокалипсис – это колесо для белки, то Ворота – это большее, чем просто спасательный круг? Если апокалипсис – не испытание, то, может быть, Ворота – это и есть тест? Лабиринт для крысы? Нас много, но и Ворот много. Я готов с цифрами в руках доказать: Ворота возникают с расчетом на то, что живущие люди пройдут в них ВСЕ. Если не будут терять ни секунды. Если никто ни на мгновение не задержится, чтобы отпихнуть с дороги соседа… Но возможно ли это?» – У тебя хорошая память, – медленно сказала Лидка, – но одно слово ты все-таки переврал. Не «это большее», а «нечто большее». Вот так. Рысюк довольно улыбнулся. – «Зачем поставлены Ворота? И что будет, если в один прекрасный день человечество пройдет в них с гордо поднятой головой, не медля, но и не торопясь, спеша поддержать любого, кто случайно оступится? Что будет, если это, несбыточное, однажды случится? Возможно, именно тогда цикл завершится и намордник будет снят… И человечество будет наконец развиваться. Развиваться, а не ходить по кругу, не раскручивать беличье колесо. Возможно, тот, кто поставил Ворота, сочтет, что ТЕПЕРЬ человечество достойно жизни без поводка…» – К чему? – отрывисто спросила Лидка. – К вопросу о белых нитках, – так же отрывисто отозвался Рысюк. – Наше знамя – естественная основа для идей Зарудного. Они, эти идеи, прирастут к нему безо всяких ниток. – Прирастут к этому генералу?! – возмутилась Лидка. – Не к генералу, а к знамени, – мягко поправил Рысюк. – Если тебе нравится выражаться столь высокопарно. Лидка молчала. – На самом деле, – еще мягче продолжал Рысюк, – речь идет об обществе, способном эвакуировать свое население без потерь. Без потерь – в Ворота. Без толкотни. Без давки. Вот так. И пей кофе, пока он не остыл. Лидка взялась за чашку. Поставила ее на место. – Игорь, а ты не хотел бы заняться делом? Пойти, например, на курсы учителей младших классов? Везде вон предлагают… Рысюк улыбнулся: – Кто знает, кто знает… Когда Слава будет дома? Чтобы я мог ему позвонить? – Вряд ли Слава тебе поможет, – сказала Лидка холодно. – Спекуляции на имени отца давно вызывают у него аллергию. – Хорошо, – Рысюк кротко кивнул. – Но, видишь ли, имя Андрея Зарудного не принадлежит исключительно Славке и не принадлежит тебе. Первым делом мы переиздадим его избранные сочинения, кроме того, наполовину готова книга воспоминаний «Мой муж Андрей Зарудный. Расстрелянная справедливость». Лидка поперхнулась кофе. – Что-о?! – Твоя свекровь написала «рыбу». А так как стиль у нее поганый, эдакий сентиментальный канцелярит, то мы нашли литературного обработчика. Хочешь дам почитать? |