Онлайн книга «Аркадий и Борис Стругацкие. Собрание сочинений. Том 1. 1955-1959»
|
«Хиус» мчался к Солнцу реакторными кольцами вперед, фотонный реактор действовал по-прежнему, придавая ему постоянное ускорение в 10 метров в секунду за секунду, но теперь скорость планетолета относительно Солнца непрерывно уменьшалась. После обеда Быков напомнил Ермакову о необходимости проверить «Мальчика» на радиоактивность. – Кроме того, – добавил он, – хоть у нас и нет оснований сомневаться в прочности крепления контейнера к корпусу «Хиуса», все же не грех поглядеть, не нарушилось ли что-нибудь во время поворота. Надо пойти и посмотреть. – Давно пора, – проворчал Юрковский. – Пойти посмотреть? – Ермаков прищурился. – Не думаю, что это так просто… – Но ведь мы… я не раз выходил наружу во время прежних рейсов, – вступил в разговор Юрковский. – Во время прежних рейсов – пожалуй. А сейчас речь идет о том, чтобы выйти из планетолета, двигающегося ускоренно. – Мм… – Юрковский закусил губу, соображая. – Представляете себе, что произойдет с вами, если вы сорветесь? – продолжал Ермаков. – «Хиус» улетает прочь, а ты попадаешь чуть ли не в фокус, где взрывается плазма, – сказал Дауге. Быков решительно шагнул вперед. – Анатолий Борисович, позвольте мне, – проговорил он. – «Мальчик» – мое хозяйство, и я за него отвечаю. – Статья восемнадцатая «Инструкции межпланетного пилота»: «Воспрещается во время рейса выпускать пассажиров за борт корабля», – быстро процитировал Юрковский. – Так. Таков закон, – кивнул Дауге. – Я не пассажир! – возразил Быков, негодующе оглядываясь на него. – Нет, ты пассажир. И я тоже. Все, кроме пилотов… и командира, конечно, – пассажиры. – Одну минуту, – сказал Ермаков. – Алексей Петрович, я действительно не имею права выпустить вас наружу. Практики, опыта не хватает… Мало того, если бы даже и имел, то все равно не выпустил бы: в случае несчастья никто не сможет заменить вас на «Мальчике». – И риск лишиться такого повара… – лицемерно вздохнул Юрковский. Быков холодно взглянул на «пижона», но не ответил и снова уставился на Ермакова. – Фотореактор мы выключим, так что риска тут никакого не будет, – продолжал тот. (Лицо Юрковского вытянулось.) – Что же касается ответственности, то здесь на корабле за все – и за команду, и за груз – отвечаю я. Так что дело не в этом. Спицын сейчас на вахте, Крутиков собирается отдыхать. Впрочем, Михаила Антоновича тоже вряд ли стоит посылать. Он слишком… грузен для такого дела. – Кгхм, – произнес Крутиков, заливаясь краской. – Значит, я? – с улыбкой сказал «пижон». – Вы тоже пассажир, – проворчал Быков. – Владимир Сергеевич действительно прошел специальную школу и напрактиковался во время перелетов, – заключил Ермаков. – Итак, я или Владимир Сергеевич… – Статья шестнадцатая, – сейчас же сказал Дауге. – «Командиру корабля запрещается выходить за борт во время рейса». – Так, таков закон! – воскликнул со смехом Юрковский и вышел. Быков угрюмо опустил голову и отошел в сторону. – Не огорчайся, Алексей! – Дауге хлопнул его по плечу. – Ведь здесь, мой друг, не только и не столько смелость нужна, сколько сноровка. – Не велика хитрость. – Ну хорошо. А о вакуум-скафандре ты имеешь представление? – О чем? – О вакуум-скафандре. О костюме для работы в безвоздушном пространстве. – А разве в спецкостюме нельзя? – Что ты, Алексей! Тебя в нем так раздует, что ты не сможешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Ты видел раздутый спецкостюм в кабинете Краюхина? Быков вздохнул: – Видно, не судьба… Очень уж хотелось посмотреть на это ваше «пространство» в натуре. – Ничего, Алексей Петрович! – Ермаков неожиданно мягко взглянул на него. – Пространство в натуре вы еще увидите. Вернулся Юрковский, сгибаясь под тяжестью двух объемистых серых тюков. – Может быть, не будем выключать фотореактор? – спросил он, ловко распаковывая их и извлекая прозрачный цилиндр, сдвоенные баллоны и еще какие-то приспособления. – Обязательно выключим. Вот кстати, Алексей Петрович, сейчас вы познакомитесь с миром без тяжести. Советую не покидать кают-компании и не делать резких движений. – Не понимаю… – Как только выключат фотореактор, ускорение исчезнет, планетолет станет двигаться равномерно, а раз ускорения нет – нет и тяжести. – Вот оно что! – Лицо Быкова просветлело, и он потер руки. – Очень интересно… А то, знаете, обидно даже: был в межпланетном перелете и не испытал… – Готово! – объявил Юрковский. Он стоял в дверях, закованный с ног до шеи в странный панцирь из гибких металлических колец, похожий на чудовищное членистоногое с человеческой головой. Цилиндрический прозрачный шлем-колпак он держал под мышкой. Быкову уже приходилось видеть межпланетный скафандр на фотографиях и в кино, но он не удержался и обошел вокруг Юрковского, с любопытством оглядывая его. – Пошли, – коротко приказал Ермаков. Быков уселся в кресло и молча проводил взглядом товарищей. Топот ног в коридоре затих, послышался тихий звон закрываемой двери. Дауге крикнул: «Куда трос крепить, Анатолий Борисович?» Затем все стихло. – Внимание! – раздался в репродукторе голос Спицына. В ту же минуту Быков почувствовал, что его мягко поднимают в воздух. Он судорожно вцепился в ручки кресла. Что-то тонко засвистело, по планетолету пронесся холодный ветерок. Быков шумно вздохнул. Ничего страшного как будто не произошло. Тогда он осторожно разжал пальцы и выпрямился. Когда через четверть часа Дауге, Михаил Антонович и покрытый белой изморозью Юрковский, цепляясь за специальные леера на кожаной обивке стен, вернулись в кают-компанию, Быков, красный, потный и взволнованный, висел в воздухе вниз головой над креслом и тщетно пытался дотянуться до него хотя бы кончиками пальцев. Увидев это, Юрковский восторженно взвыл, выпустил леер из рук, стукнулся головой о потолок и снова выпорхнул в коридор. Дауге и Михаил Антонович, давясь от хохота, подползли под мрачно улыбающегося водителя «Мальчика» и стянули его на пол. – Как… тебе показался… мир без тяжести? – всхлипнул Дауге. – Ис… испытал? – Испытал, – кротко ответил Быков. – Внимание! – рявкнул репродуктор. Когда вновь был включен фотореактор и все пришло в порядок, Юрковский рассказал о результатах своей вылазки. Контейнер с «Мальчиком» излучает, но не сильно, едва заметно. Крепления не пострадали – по крайней мере наружные, – что, собственно, и было самым важным, и сам контейнер не сдвинулся ни на сантиметр. |