Онлайн книга «Смерть перед Рождеством»
|
– Это мои предположения, – поясняю я. Бирк паркует автомобиль в гараже при участке. Он выключает мотор, расстегивает ремень безопасности, но остается сидеть. И говорит: – Я «гуглил» насчет Хебера. Не считая пары профилей на наци-форумах, все на удивление тихо. – И что в профилях? – Ничего нового. AFA, судимость, ученый, социолог… и бла-бла-бла… Я думал было связаться с автором профиля, но вовремя понял, что это пустая трата времени. – Да, похоже на то. Люминисцентные лампы мигают, отчего низкий потолок гаража как будто опускается еще ниже. Я спрашиваю себя, успеем ли мы выскочить наружу, если одна из опор не выдержит и потолок обрушится. Подобные мысли в последнее время навещают меня все чаще. Я никому о них не рассказываю. – Здесь что-то не так, – говорю я. – Опять предчувствия? Бирк замолкает надолго, а потом добавляет: – У меня тоже. * * * Перед дверью моего кабинета стоит мужчина в черном костюме и белой рубашке с узким черным галстуком. Его светлые волосы зачесаны назад. Издали мужчина выглядит совсем неплохо, но вблизи замечаешь складки и неопрятные пятна на костюме и то, что крашеные волосы у корней седые. Он выглядит как человек, решительно на что-то настроенный, но забывший, на что. Увидев меня, мужчина слабо улыбается и вынимает руку из кармана брюк. – Лео Юнкер, не так ли? – Он самый. Я пожимаю его сухую, холодную ладонь. – А вы?.. – Пауль Гофман. – Гофман… – повторяю я. – Что-то знакомое. – Найдется для меня минутка? – спрашивает он. – Вы работаете в полиции? – Можно сказать и так. Он косится на запертую дверь. – Может, поговорим там? Я не займу у вас много времени. – Я очень занят. Собственно, о чем пойдет речь? – Видите ли… я здесь, чтобы помочь вам. Я так и замираю на месте. – Помочь? Мне? В каком это смысле, интересно? – В самом прямом. – Он быстро моргает, переводя взгляд то на ключ, уже вставленный в замочную скважину, то на меня. – Речь пойдет о Томасе Хебере. Ах вот оно что… Значит, подоспело подкрепление. Взгляд у Гофмана пронзительно-ясный, отчего голубые глаза кажутся почти белыми. Точнее, прозрачно-голубыми, как сверкающий на солнце лед. Мне не нравится этот цвет. * * * Его взгляд скользит по комнате, от стены к стене. Как будто, изучая интерьер, господин Гофман рассчитывает больше узнать о хозяине кабинета. Напрасно. Едва ли в этой обстановке отыщется деталь, проливающая свет на мою индивидуальность. Кроме разве что кофейной чашки или пустой пачки из-под сигарет. – Тринадцать дней назад я приступил к работе после вынужденного отпуска, – говорю я, словно это обстоятельство должно каким-то образом меня извинить. – Я знаю, – отзывается Гофман и кладет ладонь на спинку деревянного стула. – Присесть можно? – Разумеется. Мужчина осторожно усаживается на стул, как будто сомневается, что тот его выдержит. – Итак, Томас Хебер, – говорю я, усаживаясь напротив. – Именно так. – Мужчина кивает и меняет позу, как будто только сейчас вспомнил о том, зачем пришел. – Видите ли, нам хотелось бы взять это дело в свои руки. – Нам? – Я ничего не понимаю. – Кому это «нам»? – Разве я не сказал? – Вы из госуправления? – Простите… – Гофман нехорошо усмехается, качает головой. – Я был уверен, что вы знаете. Видите ли, сегодня я почти не спал, и потому… Управление внутренних дел… – СЭПО? Мне не следовало бы так кричать. Гофман изображает смущение. – Именно так. Не так давно они переехали из Большого Дома в новые апартаменты в Сольне. Он говорит «управление внутренних дел» – стало быть, работает там давно. – Понимаю. – Я киваю. – Не сомневался, что вы меня поймете. Стало быть, этим делом будем заниматься мы. – Вы? – Именно так. – То есть в этом есть необходимость. Гофман смотрит на меня. Он похож на шахматиста, пытающегося угадать следующий ход противника. Таким он, по крайней мере, желает выглядеть в моих глазах. – Именно так, – повторяет визитер. Я кладу локти на край стола. Чувствую колющую боль в животе – вероятно, последствия удара в кафе «Каиро». – Но в чем причина? – спрашиваю я его. – Чем именно интересно вам это дело? – Вы же понимаете, что я не могу обсуждать с вами этот вопрос. – Но… вы уже говорили с моим начальством? – Разумеется. – С кем? Олауссон в курсе? – Он в курсе и уже передал нам бразды правления. Мы поставим вместо него своего человека. Я смотрю на пустую пачку из-под сигарет. Беру ее, сминаю в руке и бросаю в мусорную корзину. – Вам следует обсудить это с Бирком. Это ведь он… – Конечно, и с Габриэлем тоже. – Гофман кивает. Я не люблю, когда меня перебивают. Недоуменно смотрю на Гофмана, но тому, похоже, нет до моих чувств никакого дела. – Что же такого есть в деле Хебера, что делает его для вас таким важным? – О-о-о… – Гофман улыбается, обнажая ровные белые зубы, закидывает ногу на ногу и грозит мне указательным пальцем. – Вы хитрец… Я же сказал, что не могу обсуждать с вами это. – Ну а если не вдаваясь в подробности? Я стараюсь держаться того же шутливого тона, подавляя невыносимое желание двинуть гостю в физиономию. – Я и не прошу вас обсуждать со мной что-либо. Просто в двух словах объяснить причину. – Вы правы, – неожиданно соглашается Гофман и сразу становится серьезным. – Простите, но этот стул ужасно неудобный. – Полагаю, что и это неспроста. – Разумеется. Так оно и должно быть… Ничего, если я продолжу разговор стоя? – Как вам будет угодно. Гофман поднимается – он смотрится на удивление высоким в своем мятом костюме, – проводит ладонью по волосам и оглядывается на стул. – Если хотите, чтобы человек чувствовал себя неуютно, наденьте на него брюки без карманов. Принцип тот же. – Что вы имеете в виду? – Люди, которым неуютно, быстрее раскалываются, не так ли? Они не заботятся о том, чтобы скрывать свои мысли. – Он всплескивает руками. – Ну… как бы там ни было… Хебер был активным членом левых группировок, вам это известно не хуже меня… Потом остепенился, занялся чем-то вроде науки. Исследователь в университете… – Гофман презрительно хмыкнул. – И вы знаете, что он исследовал: социальные движения левого толка. То есть себя прежнего. Пока кое-кто не всадил нож ему в спину, так? И вы полагаете, что это случайность? |