Онлайн книга «Смерть перед Рождеством»
|
– Я полагаю, – в тон ему отвечаю я, – что вы, как человек вежливый, хотите убедить меня в том, что я знаю не меньше вас. На самом же деле вы компетентны куда более меня. Гофман смотрит на меня с недоумением: – И что же такое мне, по-вашему, такое известно? О чем вы? – Всё о том же. О причинах, по которым вы хотите забрать у нас это дело. То, что вы мне здесь наговорили, не более чем отговорки. Такими убийствами мы занимались и раньше. – А-а-а… Вы все-таки хотите подробности… Гофман поднимает указательный палец. Пальцы у него длинные и гибкие, как у карманного вора или иллюзиониста. – Раз уж вы забираете у меня это расследование, мне хотелось бы знать причину. Гофман опускает руку, засовывает ее в карман и принимается бродить по комнате, как будто моя просьба его нервирует. – Но я не должен и не хочу объяснять вам это. Кроме того, вы исходите из неверных предпосылок. Нет никаких «вы» и «мы». Есть только «мы», поскольку и я, и вы делаем общее дело. – Но это вы задали такой тон, – возражаю я. Гофман останавливается, дергает плечом. – У вас нет выбора, – говорит он. В его голосе звучит сожаление, но как будто наигранное, граничащее с насмешкой. – Ваших слов недостаточно, – продолжаю я. – Я хотел бы взглянуть на бумаги СЭПО, обоснование, или что там у вас… – Разумеется, бумаги имеются, – снова перебивает меня Гофман, – иначе я не стоял бы здесь, перед вами. Но они не при мне. – Жаль, – вздыхаю я. – Дайте мне материалы предварительного расследования, – настаивает он. – Это сэкономит время. – У меня их нет, – отвечаю я. – Всё у Бирка. Гофман недоверчиво хмыкает. – В таком случае пришлите мне их с посыльным. – Он открывает дверь. – Счастливой Лючии! – Кто он? – бросаю я ему в спину. Гофман замирает на пороге кабинета. – Простите, не понял. – Смерть Хебера – сигнал тревоги, если я правильно понимаю суть дела. Это угроза, и я хочу знать, кто и кому угрожает. Он снова поднимает указательный палец: – Простите… Потом улыбается и исчезает в коридоре. Я смотрю на стул для посетителей. Потом встаю, обхожу стол, присаживаюсь, стараясь представить себя на месте Гофмана. Он прав, сиденье ужасно неудобное. Некоторое время я сижу, пялюсь на свой собственный, за столом. Can’t think of anything to think… * * * – Я… э-э-э… Поднимаю голову – в дверях стоит Бирк. – Что ты делаешь? – Он проходит в кабинет и закрывает за собой дверь. – С какой стати ты туда уселся? – Я… сам не знаю. Бирк устраивается за моим столом. Я пытаюсь представить свою голову изнутри: сплошной туман и ни единого просвета. – Какого черта ты вообще здесь расселся? – бормочет он и трогает болты под сиденьем, словно пытается подкорректировать положение спинки. – Мне нужно время, чтобы сориентироваться в ситуации, – говорю я. – И поэтому ты расселся здесь, как старый пень? Мой мобильник вибрирует: сообщение от Сэм. Предлагаю встретиться завтра. Я моргаю. Пятница или суббота – мне все равно. Я спрашиваю себя, почему она откладывает встречу на этот раз. Хорошо, – отвечаю. – Если ты действительно того хочешь. Хочу, – приходит ответ. Бирк прокашливается, поднимает ноги на стол. – Мы больше не занимаемся этим расследованием, – говорю я. – Что? По мере того как я рассказываю о визите Пауля Гофмана, голова Бирка никнет все больше. Пока наконец он не замирает на стуле, глядя на носки своих ботинок. Ищет что-то во внутреннем кармане – вероятно, сигареты, – но, не найдя, словно забывает об этом. – Вот так сюрприз… – Это все, что Бирк может заметить по поводу услышанного. – И он предъявил какие-нибудь бумаги? – Нет, но бумаги есть. Можешь в этом не сомневаться. – Ты уверен? – Да. Габриэль опускает ноги, вскакивает из-за стола. – Это черт знает что. – Он приглаживает рукой волосы. – Гофман так и не назвал ни одной уважительной тому причины. – Причин тому может быть множество, но большинство их не для посторонних ушей. Очевидно, это связано с политическим прошлым Хебера. – Именно так он и говорил. – Я киваю. – То есть они получат все, что мы наработали до сих пор? – Все, что есть в материалах предварительного расследования. – Я снова киваю. – А у нас есть что-то кроме этого? – Бирк поднимает на меня глаза. – Возможно. Я оглядываюсь на стол, где из-под увесистого справочника выглядывает распечатка «полевых заметок» Томаса Хебера. – Я подозревал, – равнодушно вздыхает Габриэль. – Он кое-кого упоминает в своих «заметках». – Респондент пятнадцать девяносто девять? Ну об этом мы уже знаем. – Нет, есть и другой. Респондент шестнадцать ноль один, с которым Хебер встречался седьмого декабря и который сообщил ему нечто очень важное. Не знаю, было ли это связано с одним человеком или речь шла о целой организации… это могло быть что угодно. Но потом шестнадцать ноль один передал Хеберу контактную информацию… «того, кто это сделает» – так сказано в дневнике, что бы это ни значило. Я убираю «кирпич», протягиваю Бирку бумаги. – Вот, ознакомься… Тот берет распечатку, пролистывает. Пробегает глазами, поднимая бровь. 7/12 (продолжение) Послеобеденное интервью с 1601 меня просто ошеломило. Респондент не разрешил мне пользоваться диктофоном, пришлось прибегнуть к помощи шариковой ручки. Где-то в середине беседы он спросил, дошли ли до меня последние сплетни. «Нет», – ответил я. Я думал, он повторит то, что уже рассказала мне 1599, но ошибся. Блокнот не при мне, поэтому воспроизвожу нашу беседу по памяти. За точность цитирования не ручаюсь. Я: То есть ты полагаешь, что кто-то может пойти на это? 1601: Да. Я: Но почему? 1601: Потому что чаша терпения переполнена, ненависть бьет ключом. Их предали – вот как они это понимают. Разве этого недостаточно? Я: Возможно. Но зайти так далеко… Согласись, звучит ужасно. |