Онлайн книга «По ту сторону жизни»
|
— Я же сказала, пообщаться… пошепчемся о своем, о женском… А волосы собраны в высокую прическу, украшенную полудюжиной алмазных заколок. Я подошла и вытащила одну. — И оно того стоило? Камушек поблескивал. — Я… я не понимаю… — Состояние… Адлар умер. Ты получила право распоряжаться наследством. И что, стала счастливей? Всхлип. — Вы… меня убьете? — и произнесено это было с немалой надеждой. — Не дождешься, — не хватало мне еще чужим ожиданиям соответствовать. — Так скажи, чья это была идея, изба виться от Адлара? — Я… я… А глазки-то бегают… — Ты ведь не станешь врать мне, — я заглянула в глаза. — И тогда… быть может… мы с тобой подумаем, что для тебя можно сделать… — Что? — Не знаю, — я облизалась. — Но… если нет, я просто уйду. А завтра приду снова… и снова… и буду приходить, смотреть, что он с тобой делает… и пожалуй, даже получать от этого удовольствие. — Ты чудовище! Ага, а она, значит, овечка белая беззащитная… — Не преувеличивай. — Я потрепала новую хозяйку старого дома по щеке. Здоровой. — Это не я нашла способ воздействовать на старика… Без зелий ведь не обошлось? По глазам вижу, было дело. — Он, несмотря на всю любовь, не развелся бы с женой… а вот хорошее зелье… воздействие на разум… где взяла? — Ганс принес. — Кто такой Ганс? По тому, как она затряслась, я поняла — тот, кто поставил эту красавицу на табуретку. Что ж… Ганс так Ганс, мне безразлично, кому шею свернуть. — Он все придумал? — Женщина молчала, и я решила немного помочь. — Зелье нашел… кандидатуру подходящую. Все знали, что старик испытывал некоторую слабость к молоденьким девочкам… Как он тебя нашел? — Ганс… устроил… горничной. Горничной? Какая невыразимая пошлость. Хуже, наверное, только с конюхом романы крутить. Впрочем, конюхов — ужасная примета времени — почти и не осталось. — Умничка… видишь, у нас все получается… значит, горничной… а зелье когда подлила? Сразу? Она мотнула головой. — Сперва хватило молодости? Кивок. До чего же сложно разговаривать с людьми. — Я… я сперва не соглашалась… это его… его… — Раззадорило? Мужчины, даже вполне благоразумные, каковым мне представлялся старик Биртхольдер, весьма предсказуемы. Сделай вид, что убегаешь, и моментально бросятся вдогонку. Как собаки за почтальоном, право слово… — Он… он снял квартиру… сказал, что подарит, если я… если проявлю благоразумие… и… не получалось забеременеть. Ганс принес зелье… и получилось. — От кого? — От… господина Биртхольдера. Ганс меня… мы вместе не… он сказал, что могут проверить, чей ребенок, и тогда… тогда… Ее голос звучал все тише и тише, и мне пришлось ущипнуть эту красавицу, добавляя бодрости. А то этак я до утра ничего не узнаю. Хотя… если план был с самого начала разработан, то выяснять особо нечего. Разве что узнать, кто продал Гансу такие замечательные зелья. — Я забеременела… и он сказал, что женится… развод… потом… потом мы жили… Ганс сказал, что я должна… что старик… он нам мешает. Я любила Ганса! — Любила? — Я… я люблю, — это было сказано неуверенно, с разумной опаской. — Любишь, любишь, — успокоила я ее, потрепав по щечке. — Да слезь ты с этой табуретки… — Нельзя. Он… узнает. Да? Интересно, как? Сигналок я не ощутила, хотя… я присмотрелась именно к табуретке. Надо же, какое интересное плетение… Этот Ганс маг? Или просто по случаю пришлось? Ах ты… пока красавица стоит, плетение дремлет, но стоит ей соступить, как оно очнется. — Тогда стой, — разрешила я. — Ганс решил, что старик зажился на свете? — Я… это не я! Я тогда… он заботился обо мне… и мальчика любил… и нам было хорошо… Охотно верю, но кому-то это хорошо пришлось не по нраву. — Ганс… это Ганс… он служил при доме… велел его устроить… я… не знала, что он… он дал господину Биртхольдеру, и тому стало плохо… сердце… Ага, герою-любовнику надоела служба и захотелось из шофера стать хозяином. Желание вполне понятное, как по мне, но вот методы, которые он выбрал, в душе моей не находят отклика. — И потом завещание… Ганс так разозлился. Сказал, что я виновата… плохо работала… Дверь открылась. И на пороге появился человек, который, надо полагать, и являлся вышеупомянутым Гансом. Был он высок. Строен. Красив той разбойничьей опасной красотой, которая хороша лишь в девичьих романах. Острые черты лица были несколько дисгармоничны. Мешки под глазами. Желтоватый оттенок кожи, залысины… нынешний образ жизни явно не прибавлял Гансу здоровья. — Что здесь происходит? Какой невероятно банальный вопрос. — Беседа, — сказала я, широко улыбнувшись. И дверь заперла. Заклятьем. Дом отозвался на него с охотой: старый, он обладал собственным чувством справедливости. — Кто ты… такая? — Ганс прищурился. А он еще и подслеповат, но очки не носит, надо полагать, исключительно, чтобы из образа не выпадать. Челку отбросил картинным жестом. Губы скривил. — Знакомая Адлара… Ага… не маг, но вот амулетов на нем целая связка. И защита от проклятий вполне приличная. И атакующий контур. И щит от ментального воздействия… целительский. Укрепляющий… на одной магии долго не протянешь, ко всему, подозреваю, Ганс не имел понятия, что светлые амулеты с темными не слишком то уживаются. Некоторые почти разрядились. — Это частный дом. — Так я с частным визитом, — я позволила ему схватить меня и даже руку заломить. Ойкнула, поинтересовалась кокетливо. — Что вы делаете? — Что ты этой сучке сказала? Женщина на табурете мелко затряслась. — Правду, — ответила я, — и ничего кроме правды. И руку вывернула. Свою. А затем и его. Перехватила за шею. Нажала слегка, позволяя почувствовать собственную силу. — А теперь, раз уж и ты здесь, мы и с тобой беседу продолжим… Ты ведь знаешь больше, чем она, верно? Кто она? Просто инструмент, от которого ты пока избавиться не можешь… не можешь ведь? Правильно, третья смерть в одной семье слишком подозрительна… Он дергался. Ерзал. Пыхтел. И матерился. Жизненно так. С фантазией. А главное, искренне… люблю искренность. Я слегка подтолкнула Ганса к книжному шкафу и ткнула лбом о полку. |