Онлайн книга «По ту сторону жизни»
|
— Не молчи… времени у меня не так много… — Ты не понимаешь, сучка, во что лезешь… Не понимаю, но очень и очень хочу наконец разобраться. А потому выпускаю когти… какая малость, а хватило, чтобы Ганс завизжал и забился в руках моих, что рыба на берегу. Я позволила ему вдохнуть. И снова сдавила шею. — Ты… — просипел он, — сдохнешь… в мучениях. Я дернула его, заставив подняться, и отпустила, сказала: — Не хочу тебя расстраивать, но… я, как бы это правильно сказать, уже… слегка… Тычок под ребра — и эта туша сгибается. Еще один — и я имею весьма сомнительное удовольствие любоваться содержимым его желудка. Ел он много. Пил еще больше. Но почему-то возмутился, когда я макнула его в лужу лицом. — Кто подсказал тебе план? — Ты… — Нет, ты не понял, — я подумала и сломала ему мизинец, правда, сперва зажала рот рукой. — Ты мне сейчас расскажешь все-все… про план свой безумный… как тебе вообще в голову пришло… Он все-таки завопил, но дом — говорю же, со старыми домами связываться себе дороже, — не позволил крику выйти дальше библиотеки. А что, стены здесь толстые, да и звукоизолирующие плетения свой век не отжили. Я отошла. И подошла. И сломала еще палец… и еще один… задумалась. Как-то вот пальцев оказалось недостаточно. Может, стоило обзавестись каким-никаким инструментом? А то ведь, стыдно сказать, хоть ты его зубами грызи, правды добиваясь… мысль эту я, правда, отбросила. Негигиенично. И не страшно. Зато, хорошенько покопавшись в столе, обнаружила вполне приличного вида нож для бумаг. — Тебе ухо отрезать? — Я щелкнула когтем по лезвию. — Или глаз выковырять? Или… Взгляд мой опустился чуть ниже, туда, куда женщинам воспитанным смотреть не стоит. Моя неудачная жертва тихонечко взвизгнула и прикрыло место искалеченными руками. — Да… в этом есть смысл, — сказала я самой себе. И сделала шаг. Он попытался уползти. Он елозил ногами по ковру, всхлипывал и рыдал, но при этом из приоткрытого рта доносилось невнятное мычание. — Клятву, что ли, взяли? — запоздало догадалась я. Ганс торопливо закивал. — На крови? Он закивал куда усердней. Ага, вот, можно сказать, и общий язык почти нашли. — Тогда, — я мысленно прикинула. Все-таки не хватало мне опыта в допросах. Диттер бы точно знал, что спрашивать, а я вот маюсь тут. — Тогда давай так, я буду говорить, а ты кивать… и постарайся кивать мне правду и только правду. В живых я его все равно не оставлю. Во-первых, не заслужил. Во-вторых, к чему мне свидетели? Он же, чуть оттаяв, понесется в жандармерию. А там поди докажи, что этот ублюдок получил по заслугам… — Ты сам придумал план? Он замотал головой. — Нет, погоди, — я ковырнула ножом под ногтем. — Хочешь сказать, что ты просто тихо трудился, а кто-то пришел и предложил тебе стать богатым человеком. О, как кивает старательно. Еще немного и голова просто-напросто оторвется. — Ясно… выдать ее за старика тоже не твоя идея? Пауза на долю мгновенья. Искушение свалить все на неизвестного злодея велика, но… — Я… — Он вовремя понял, что нож, появившийся у глазницы, это не просто так, а с намеком. — Я думал стрясти с него денег… я служил тут… при доме… старая госпожа всегда злилась, что муженек ни одной юбки пропустить не способен… что тратится на своих девиц… я помогал ему улаживать кое-какие дела… он им платил… хорошо платил. Его страх был кисло-сладкий, как известный соус, который наша кухарка подавала к утке. — И я подумал, что… почему бы и нет? С нее не убудет… а получить пару сотен марок в приданое… если понравится… я знал, что надо, чтобы ему понравиться… Он не сводил взгляда с ножа, который гулял от глаза к глазу, точно я решить не могла, какой именно стоит выковырять. — Уговаривать ее не пришлось… потаскуха… все бабы… Он икнул, вспомнив, что я тоже не отношусь к мужскому роду. — А потом… потом ко мне пришли… с… п-предложением, — он запнулся и уставился на меня с ужасом. И отнюдь не я была тому причиной. Сглотнул. И… его вывернуло кровью, красной, с темными сгустками проклятья, которое стремительно разрасталось в хилом этом тельце. Выходит, я все-таки задела активирующую струну. — Кто? Он, идиот этакий, лишь хрипел. Я перехватила темные нити, ослабив их. Спасти не спасу, но время ему дам. — Ты все равно сдохнешь, — я отвесила ему пощечину, подумав, что, должно быть, это крайне неприятно вот так взять и превратиться из хозяина жизни в кучку дерьма. — Но можешь сделать это в интересной компании… поверь, я очень хочу добраться до тех, кто убил Адлара… и не только его, но это убогому знать не стоит. — Я… я… не хочу умирать. — Никто не хочет. Тьма была уже здесь, она терпеливо ждала, признавая за мной право на несколько мгновений жизни. — Имя, — напомнила я. — Клятвы перед смертью теряют силу, так что… — Я… — он вцепился в мои руки. — Спаси… умоляю… я все отдам… я… — Имя. И Ганс решился. Вытер губы — сломанные пальцы смотрелись не слишком красиво, но, кажется, эта боль отступила. Бывает. — Это… старуха… его жена… она принесла зелье… — он замолчал, пытаясь справиться с новым порывом рвоты. — Мать Адлара? — Она… ему… не мать… Вот и все, тело осело, дернулось и застыло. — Что смотришь, — сказала я женщине, которая по-прежнему притворялась статуей. — Слезай уже… издох твой любовник. — Я… — Ты постараешься придумать правдоподобную версию… почечная колика там… отравление опиумом. И вообще, вали все на него, — по-хорошему стоило и этой красавице шею свернуть, но… что мне тогда с Адларовым братцем делать? Нет уж, сама родила, сама пусть и нянчится. — Мол, вы поссорились… он тебя избил, запер в спальне, а когда ты решилась выйти… найди его под утро. Понятно? Она нерешительно кивнула, обходя тело стороной. — А про меня забудь. Объяснять почему надо? Она мотнула головой. — Стой, — неожиданная мысль заставила задержаться. — Сколько ты проработала в доме, прежде чем старик тебе юбку задрал? А краснеет, что девственница, на оргию попавшая. — Полгода, — ответила шепотом. И глазки в пол. Прямо-таки жертва обыкновенная, типичная… надеюсь, в голове ее отложилось, что завтра говорить. Пусть перед герром Германом дальше жертву изображает. |