Онлайн книга «Поцелуй, Карло!»
|
Фрэнк Арриго сидел на рабочем столе в костюмерной театра, где Калла готовила костюмы для завтрашнего представления, и крутил ручку оказавшегося там радиоприемника, пока не нашел чистую от помех волну с записью Перри Комо [33]. Костюмерная, большая комната в подвале театра, служила музеем прошедших спектаклей, одновременно являясь цехом, где трудились костюмер и его команда. Огромный стол в центре комнаты окружали металлические табуреты. Там же находился сундук с громадными рулонами незамысловатого бежевого муслина, а рядом такие же рулоны хлопковой ткани в бирюзовых, желтых, оранжевых и синих тонах. Полки были забиты лоскутами в чехлах, ящичками с пуговицами, застежками и нитками, стены украшали фотографии актеров во всевозможных костюмах елизаветинских времен. На гигантской пробковой доске прикололи эскизы костюмов к текущему представлению, рядом с рисунками Бонни повесила список, где перечислила платья, кафтаны, сутаны, юбки и панталоны, использованные в «Двенадцатой ночи». Большие круглые часы неутомимо тикали над трехстворчатым зеркалом и табуретом перед ним. Часы висели в каждой комнате театра, чтобы стимулировать труппу, напоминая о скором выходе на сцену, – а может, просто потому, что какой-то богатый театрал умер и завещал все эти часы Театру Борелли. Сэм считал, что любое даяние должно служить общему делу. Фрэнк подхватил тряпичный помидор, нашпигованный булавками, и осмотрел его. – Ты все тут делаешь сама? – Иногда приходится. Ты не подумай, мне много помогают. Но времена изменились. У нас была большая труппа, а теперь от нее мало что осталось. Калла вывернула бархатный кафтан наизнанку, положила его на стол, пригладив, и спрыснула раствором, перед тем как нацепить на вешалку с надписью «Хор», снабдив ярлыком. – И с костюмами возишься каждый вечер? – Раз в неделю. Актеры сами заботятся о своих костюмах. Но у нас нет денег на химчистку до самого конца сезона, так что надо выкручиваться. Калла потрясла бутылку с распылителем на горлышке: – Водка. – Обычно, если я на свидании, водка входит в состав коктейля, который я покупаю моей девушке. И она не поливает ею одежду. Калла рассмеялась: – Извини, Фрэнк. Добро пожаловать в театр. Этому старому фокусу я научилась от мамы. Напоследок Калла занялась костюмом Виолы, пышным одеянием из шелковой тафты пурпурного цвета со шлейфом, обшитым золотом. Она бережно положила платье на стол. – Этот костюм играет в театре, сколько я себя помню. Каждая исполнительница главной роли его носила. Каждая Люциана, и Дездемона, и Офелия. Мы меняли оборки и добавляли другой воротничок или рукав. А зрителям невдомек. Калла осторожно сбрызнула ткань, чтобы не слишком ее намочить. – Ты же знаешь, я ничего не понимаю в театре. – Хочешь поучиться? – А должен? Калла засмеялась: – Хотя бы честно. – Но меня интересуешь ты. Калла покраснела: – Как можно интересоваться мной, не зная, чем я занимаюсь? – Тебе бы понравилось чистить отстойники? – Нет. – И я не ожидаю, что понравится, но… это часть моей работы. – Весьма справедливо. – У нас много общего, чтобы интересовать друг друга. – Ты так думаешь? – Я уверен. Смотри, у тебя ровно три веснушки на носике безупречной формы. Фрэнк соскочил со стола и неожиданно для Каллы прижал ее к себе. – Мои родители полюбили друг друга на танцах в Сан-Донато в 1917 году, перед тем как папа ушел на Великую войну. Ты танцуешь? Не успела Калла ответить, как Фрэнк закрутил ее по костюмерной, нечаянно наступив ей на ногу. – Кто ведет, ты или я? – Сама виновата, это ты вела. – Нет, не я! – Я не мог ошибиться. Я брал уроки танцев, – гордо заявил Фрэнк. – Требуй деньги назад. – Они не возвращают. – Печально для твоего счета в банке и для моих ног. – Калла сделала реверанс и вернулась к костюмам. – Калла, а сколько тебе лет? – Двадцать четыре, а тебе? – Тридцать три. Калла присвистнула. – Староват для тебя? – Нет. В этом возрасте папа стал руководить театром. – И отсюда же ушел на пенсию? – Он здесь работал всю жизнь. – И как он справился? – Были времена, когда дела шли неважно. Провал спектакля может сильно ударить по семье. Но отцу всегда удавалось что-то придумать и исправить положение. Обычно помогала постановка комедии. – Люди любят посмеяться. – Конечно. И раньше они приходили за этим в театр. – А я только что купил телевизор. – В самом деле? – заинтересовалась Калла. – И как? – Надо бы как-нибудь показать тебе. Очень увлекательная штука. Может, потому, что новая. Но там можно посмотреть «Мартина и Льюиса» [34]и всякие другие развлечения, не ожидая, пока их покажут в клубе или в кино, просто сидишь у себя дома и смотришь. Я думаю, это будущее. – А я-то надеялась, что это кончится ничем. – Чтобы твое дело опять начало процветать? – Чтобы мир не менялся так быстро. – А что плохого в переменах? Калла пожала плечами: – Чем плохо придерживаться ритуалов таких же древних, как сами люди? Есть нечто сакральное в том, что зрители приходят поглядеть на актеров, рассказывающих им истории. Раньше достаточно было просто хорошо рассказывать. Но нынешние зрители желают большего. Знать бы, как заманить публику на спектакли. Я думаю, что если бы они увидели хоть один, то стали бы ходить постоянно. – Может, театр слишком старомоден, – предположил Фрэнк. – Может, ничего такого с театром, но люди скорее останутся дома и будут смотреть телевизор. |