Онлайн книга «Одесский листок сообщает »
|
– А это? – Товары? Заприте ворота, как вы обычно делаете. Тут ведь друг у друга не воруют? – Всякое бывает. Азвестопуло бесцеремонно вскрыл несколько мест и забрал коробку табака и мешок кофе. – Вещественные доказательства, ежели что. Ну, идемте? Лыков смотрел на отставного писаря и удивлялся. Тот повесил замок на ворота и пошел как ни в чем не бывало к выходу. Вот нервы у человека… Если он станет упираться, придется попотеть. – Не хотите ни в чем признаться? – спросил сыщик у арестованного. – Нет. Послушаю сначала, что вы мне скажете. Шпионы! Ишь чего удумали. Была бы шея, а хомут найдется? – Пока вспоминайте вашу службу в Одесском морском батальоне. Спиридон даже остановился от неожиданности. – В Одесском батальоне? Это вы там измену нашли? – Со всей очевидностью. Дальше грек шел молча, обдумывая услышанное. Он что-то бормотал себе под нос и был явно озадачен. Когда троица вышла наружу, там их уже поджидали. Четыре хлопца в фартуках стояли возле пролетки, пятый держал под уздцы лошадь. – Саввич, что за пацюки? – спросил рослый парень с топором за поясом. – Ромику карманы растрясли, так он за подмогой побёг. Ты… Лыков шагнул вперед, махнул руками, словно хотел хлопнуть в ладоши. Два оборванца повалились навзничь, включая оратора. Третий занес кистень, но ударить не успел: Азвестопуло заехал ему сапогом в пах. Четвертого коллежский советник схватил уже на отходе, дал в ухо и бросил. Пятый, что держал лошадь, успел удрать. – Садитесь, едем, – приказал Алексей Николаевич Фанариоти. Тот стоял и наблюдал расправу, не вмешиваясь. Пальцем не пошевельнул, чтобы помочь своим защитникам. К удивлению Фанариоти, сыщики доставили его не в полицию, а в гостиницу «Лондонская». В номере Лыкова прошел первый допрос. Алексей Николаевич положил перед контрабандистом копию доклада о минных полях. – Ваша рука? Помните этот документ? – Моя. Помню. – Когда вы переписывали доклад, кто-нибудь интересовался его содержанием? Из тех, кому не положено. – Так вы об этом меня пытать собрались? – Ну не о контрабанде же. Повторяю: подземные ваши грешки нас не волнуют. – Уф… Спиридон распрямился, расправил плечи. – Напугали. Я-то думал, для отвода глаз туман пускаете. В полицию не повезли, значит, будете взятку вымогать. А вы и впрямь про батальон. Лыков молча смотрел на допрашиваемого, ждал, когда тот успокоится. – Так, – подобрался Фанариоти. – Доклад помню, меня с ним торопили. А в чем вопрос? – Из плана, который прилагался к докладу, пропал первый лист. Контрабандист не понял: – Ну и что? – Мы обнаружили его в письме германского агента в Петербурге. – В Петербурге? Но я там не был ни разу! – Ты, может, и не был, – взъелся Азвестопуло. – Но какие-то шпионы выкрали доклад, скопировали и отослали в Германию. – Да вы смеетесь! Увидев, что сыщики не шутят, контрабандист смутился: – Вы правда думаете, что это я лист вырвал? – Допускаем, – ответил Сергей. – Чем ты хуже других, торговец халвой? Мог? Вполне. Вдруг тебя купили. Давай вспоминай: как составлялся доклад, кто проявлял к нему интерес, где могли его переписать или вырвать листы из плана? – Столько времени прошло… Приказал мне подполковник Стаматьев. Исходные данные принес Рыжак. Вы с ними говорили уже? – С Рыжаком говорили. – Вот. Промеры делали мы, и буйки ставили тоже мы. А координаты наносили офицеры флота. Сам я, понятно, в ялике не плавал, мое занятие писарское. Но знаю от других, что мерили все утречком, в тумане, и держали в секрете. Матросам говорили, что будут расширять аванпорт и строить дополнительный брекватер [67]. Для этого-де и промеры. – Люди верили? – Да людям было все равно. В штабе батальона, конечно, обсуждали в открытую. Поэтому лично я знал цель работ. – Насколько точно знали? – поинтересовался Лыков. – Ну-ка сформулируйте. – Флот должен был поставить минные ловушки в Днепрово-Бугском лимане. Сразу как будет объявлена военная кампания. А так как я контрабандист, мне, конечно, было до крайности интересно. Вдруг мои товарищи на эти мины налетят? И я… Сделал копию, если честно. Сыщики некоторое время молчали. Вот так новость! – Куда ты ее дел? – перешел на ты коллежский советник. – Дома валяется. – Показывал кому-нибудь? – Да так… Пару раз. – Дурень! – взорвался Алексей Николаевич. – За контрабанду, да впервые, тебе дадут восемь месяцев тюрьмы. А за шпионаж – восемь лет! – Какой же тут шпионаж! Я своим родственникам показал, из Аккермана. Дяде Жоре и его сыну. А второй раз – соседу по карьерному участку. – Двоеглазову? – вскричал Сергей. – Которому? Из штаба округа, что ли, капитану? – Да. Ему? Ну, признавайся! Фанариоти ошалел: – Да нет же, соседу, он тоже контрабандист, Колька Горобчик. Такой, знаете, мелкий, шкиля макаронная. Лыков привычно бросил просительный взгляд на помощника. Тот перевел: – Горобчик – значит воробей. А шкиля макаронная – тощий. – Фамилия твоему воробью как? – наседал коллежский советник. – Кондогеорги. – Он интересовался планом минных заграждений? – Да всякий заинтересуется, кто по морю плавает. Вдруг набросают мин? Жить-то охота. – Горобчик делал копии или выписки? – Нет, – открестился Фанариоти. – Так, поговорили, я показал бумаги. Выпили метаксы. Я захмелел и пообещал в случае войны пролезть обратно в свой батальон. И разузнать для братьев-шмуглеров про обходные фарватеры. Херый был, нес всякий мишигас. – И все? Больше никому не рассказывал и не показывал? – Ей-богу, никому. – Где копия, что ты сделал? – Говорю же: дома валяется. – Поедешь с Сергеем Маноловичем, когда мы закончим, и отдашь ему. – Слушаюсь. Фанариоти перевел дух и спросил: – Что мне будет? – За то, что скопировал секретный документ? Я бы тебя в Сибирь укатал, будь моя воля. Писарь чертов! Разве можно так поступать? |