Онлайн книга «Одесский листок сообщает »
|
Новость была ошеломительная. Пришлось срочно искать встречи с Проданом. Связь с ним сыщики поддерживали через официанта кондитерской Онипко на Ришельевской, 17. Тот был негласным осведомителем сыскного отделения. В результате вечером все трое сошлись в номерах Шапиро. Лыков сразу спросил о главном: – Игорь Алексеевич, вспомните: на экземпляре доклада в штабе округа был гриф «Секретно»? – Разумеется, был. – А на копии, которая осталась в исходящих бумагах морского батальона? – Тоже был. Я не пойму, Алексей Николаевич, куда вы клоните? – Минуту. А на копии в инженерном управлении? – Да тоже был. Это же закрытый документ, как иначе? Сыщик повторил контрразведчику рассказ Фанариоти. Штабс-капитан был поражен: – Батальонный адъютант изменил статус бумаги? – Сославшись на инженерное управление округа. – Устно, без официального уведомления? – Да. – Так не делается в армии. – Я знаю, – ответил Лыков. – И это подозрительно. Ведь потом гриф на всех экземплярах доклада вновь появился. Значит, режим секретности был снят лишь на время. Затем или адъютанта поправили сверху, или он сам вернул надпись «Секретно». – Когда дело было уже сделано и документ тайно скопирован… – завершил мысль питерца Продан. – Вот именно. Вы общались с Пилипенко? – Нет, Алексей Николаевич. Он сейчас в Петербурге, сдает экзамены в Академию Генерального штаба. С января готовился, зубрил, в батальоне не появлялся. Если он связан со шпионами… А мы его пустим в академию… Представляете? – Пусть сначала сдаст, – язвительно парировал коллежский советник. – Я от генерала Таубе знаю, что это не всем удается. Сыщик рассказал контрразведчику о карточных долгах Пилипенко, которые тот завел в тайном игорном доме Амбатьелло. И о том, что итальянец многих опутал таким образом, причем отдавал предпочтение штабным офицерам. – Мы через сыскное начнем проверку ресторатора. Что за человек, и, главное, нет ли у него связей с германцами. Ежели таковые обнаружатся, то все понятно: он резидент или ближайший его помощник. Прощупать офицеров сложнее. Начнем, как с другими: долги, порочные наклонности, крупные денежные суммы в банках… Но про репутацию офицеров могут рассказать лишь другие офицеры. Как быть с этим? – Рыжак догадался о нашем дознании, – напомнил Продан. – Он уже негласно помогает мне. Пусть соберет материал на батальонного адъютанта. А вы займитесь тем, что в ваших силах. Только быстро: времени у нас мало. Сыщики расстались с Игорем Алексеевичем и отправились к себе. Лыков с утра переселил помощника в «Лондонскую». Сказал: так ты будешь на виду, а то распустился вконец, взятки вымогаешь. Оплачивал трехрублевый номер коллежский советник из своего кармана. В гостинице, несмотря на поздний час, полицейских ждали. Фанариоти сидел в буфете и цедил пиво. Завидев номерантов, он демонстративно повернулся к ним спиной. – Я сейчас, – метнулся к нему титулярный советник. – Только узнаю, что он тут делает. Лыков сел за другой столик, заказал кружку венского. Разговор между греками затянулся. Отставной ефрейтор что-то настойчиво предлагал бывшему одесситу, тот сперва отказывался, но затем начал поддаваться. Опять у греков тайны, раздраженно подумал коллежский советник. Наконец собеседники замолчали. Азвестопуло посидел немного и направился к шефу. – Спиридон предлагает выгодное дело. – Какое? – Он даст наводку на контрабанду. Мы ее захватим и хорошо заработаем. – Опять за старое?! – рассердился Лыков. – Одни деньги на уме. А кто будет шпионов ловить? И про Степана Балуцу тоже забыл? Тебя в Одессу начальство послало, чтобы ты тут карман набил? – Алексей Николаевич, а что тут плохого? Я же набью карман законным способом. А то взятки брать нельзя, контрабанду ловить нельзя… Это же Одесса. – Что насчет Балуцы? – Все я помню. Ничего не забыл и не простил. Мы со Спиридоном выстраиваем доверительные отношения. В городе идет война между двумя группами контрабандистов. С одной стороны те, которые возят товары по ночам, морем. Это греки. С другой – продувные ребята, купившие таможенных чиновников. Они все евреи. Там и обороты больше, и рисков меньше. – Ну и что? Ты хочешь влезть в свару и поддержать соплеменников? Ты, чиновник Департамента полиции, находящийся здесь в полузаконном отпуску? – Навроде того. – Вот Курлов удивится. Титулярный советник Азвестопуло почти что при смерти, вынужден лечиться и потому в столицу, на службу, пока прибыть не может. А контрабанду ловить, с большими премиальными, – может. Представляешь последствия? Шталмейстер – человек завистливый. Он все сразу поймет и разгневается. Сергей взорвался: – Черт с ним! До бога высоко, до царя далеко. Здесь я подчиняюсь вам. Если дадите разрешение, я рискну. А объясняться стану потом, с купюрами в кармане это делать приятнее. Курлов все равно будет есть меня поедом. Так хоть денег заработаю. Лыков задумался. Финансовый вопрос был для Азвестопуло болезненным. Жалованье у титулярных советников копеечное, а с учетом столичных цен и вовсе недостаточное. Брать деньги у шефа Сергей не хотел, законных подработок у полицейского чиновника не случается. Да тут еще семья, жена беременная, нужно переезжать в квартиру побольше. И чего он, Лыков, мешает парню? Сам-то вон при капиталах. – Что они хотят? Бывший одессит жестом подозвал торговца халвой, а на самом деле шмуглера. Тот подошел и подобострастно произнес: – Доброго вечера, ваше высокоблагородие! – Называй меня Алексей Николаевич. – Слушаюсь. – Расскажи, что ты предлагаешь? И от чьего лица? – Так что, Сергею Маноловичу не помешает законный приработок… – Спиридон! Про благотворительность не ври. Грек греку завсегда поможет – в обмен на встречную услугу. Что от нас требуется и что вы за это хотите? – Слушаюсь. Есть еврейчик, звать Абрам Немой. Купец второй гильдии. – Немой? А чем он занимается? – Ввозными и вывозными операциями. Туда гонит все, что купят. Во Францию – бочарные клепки, в Турцию – канительные изделия, в Румынию – живых раков и мишуру, а в Германию – кишки и сушеную кровь. Ну и ввозит разное. – И в чем проблема? – Немой через экспедитора Фишелеса, большого жулика, купил партию орлеанского пуха. Таможенную пошлину заплатил как за третий сорт, а на самом деле там высший. – Пуха? – не понял командированный. – В переводе с одесского это означает хлопок, – пояснил Азвестопуло. |