Книга На полпути к себе, страница 101 – Вероника Иванова

— Да ладно... — Кьез махнул рукой. — Ерунда! А что происходит дальше? Ну, после того, как повод повеселиться найден?

— Да ничего особенного, — собираюсь пожать плечами, но вовремя одумываюсь. — Зависит от количества выпитого. На тебя пришлось сколько?

— Пара бокалов... — неуверенно вспоминает он. — Ну, может быть, три...

— Самое большее — полбутылки, потому что Мэй выпил не меньше, это я могу утверждать... В общем, некоторое время тебя будет знобить. Не так уж обременительно, но неприятно. И будет хотеться пить. Очень. Но думаю, ты справишься с жаждой... Вряд ли те, кто нас охраняет, ответят на просьбу принести воды, так что придётся потерпеть.

— Ты знаешь столько подробностей... — Кьез сузил глаза, вглядываясь в моё лицо. — Откуда?

— Видишь ли... Когда-то я сам через это прошёл.

— Зачем?

— Хм... Чтобы приобрести опыт.

— Он был тебе так нужен?

— У меня не было возможности отказаться.

В самом деле, не было. Магрит пришла в мою комнату и сказала: «Сейчас ты получишь ещё один урок... Запомни его хорошенько: нельзя желать другим того, что губительно для тебя самого!»... Я мог бы попытаться оказать сопротивление, но заранее знал: любая попытка обречена на неудачу. Хотя бы потому, что мне тогда было всего лет тринадцать, а сестра пришла не одна, а в сопровождении двух слуг, которым не составило бы никакого труда меня скрутить. Так что, принесённый флакончик «росы» я выпил сам, без чужой помощи. Помощь потребовалась потом, когда... Когда «роса» стала требовать подчинения. Я бился в судорогах, до крови стирая связанные запястья и щиколотки, но не мог ни потерять сознание, ни просить об избавлении, потому что выгнать яд из тела можно либо применением магии, либо... Дождаться, пока он сам утратит силу...

— Это было больно? — спросил Кьез, заметивший мою гримасу, сопроводившую старые воспоминания.

— Достаточно, чтобы понять: лучше этим зельем не увлекаться. Хотя в небольших количествах оно способно на полезное действие. Подавить страх, например... Как и любой яд, впрочем, может использоваться в лечебных целях.

— М-да... Но зачем кому-то было приносить «росу»?

— Не «кому-то», а Шэролу.

— Шэролу?

— Ты же сам сказал, что бутылка была из его запасов!

— Верно... — он озадаченно кивнул. — Но из-за чего тихоня Шэрол пошёл на преступление?

— Из-за чего... Из-за любви, полагаю.

— Любви?

— Похоже, он питает к белокурой Роллене очень сильные чувства.

— А она-то здесь каким боком?

Я рассказал Кьезу причину моей ссоры с возлюбленной графа Галеари. Молодой человек от души посмеялся над ситуацией, но потом помрачнел, снова растягиваясь на топчане:

— С твоей стороны неосторожно было связываться с Ролленой.

— Почему?

— Она — сводная сестра придворного мага. Ей многое может сойти с рук...

— Придворного мага?

— Да, Гериса. Знаешь такого?

— Пока нет.

— Ах, да, ты же недавно в столице, как я слышал... В общем-то, Герис — не такой уж плохой мужик, но с юмором у него... туго. Если сестричка представила ему случившееся в выгодном для неё свете, у тебя могут быть крупные неприятности.

— Посмотрим... Буду уповать на здравый рассудок.

— Чей?

— Того, кто будет рассматривать наш с тобой... проступок.

— А, не забивай голову! Я же сказал: не раньше, чем через три недели... Пока придётся поскучать здесь.

— А твои родственники?

— Что?

— Они... не будут тебя искать?

Кьез зашёлся в приступе хохота.

— Ну ты и придумал!... Льюс вознесёт молитвы всем богам, что избавлен от младшего брата хотя бы на несколько дней!

— Почему? Вы не ладите?

— Не то, чтобы... Понимаешь, он — старший. Но порядок наследования ещё не утверждён. Доступно излагаю?

— Угу. Твой брат не против того, чтобы слегка опустить тебя в глазах отца, да?

— Не против? Двумя руками «ЗА»!

— А что думает отец?

— Думает... Ничего он не думает. По-моему, ему нравится смотреть на наши ссоры. У него такой принцип: пусть приз достанется сильнейшему.

— Разумно, — не могу не признать прозорливость родителя Кьеза.

— Ещё бы! Только мне, сам понимаешь, от этого не легче...

— Понимаю, — я осторожно лёг на топчан, надеясь, что смена положения тела поможет утихомирить нытьё в груди. — Значит, отец не будет тебя вызволять?

— Его нет в городе, — нехотя сообщил Кьез.

— Но он же вернётся? Так что, у тебя есть шанс встретить праздники дома. В отличие от меня...

— Ну уж нет! — Он приподнялся на локтях. — Я тебя здесь бросать не собираюсь!

— Честно говоря, не вижу причины, по которой ты должен принимать участие в моей судьбе.

— Я, может, и не подхожу на роль папулиного преёмника, но никому не дал повода сказать, что Кьез Магайон — неблагодарный подлец!

Фраза упала и растворилась в тишине камеры. Я мысленно произнёс её последнюю часть. Один раз. Второй. Третий. Пока не понял, что именно меня смутило.

— Можно спросить?

— Валяй!

— Кого в твоём доме называют «дядюшка Хак»?

Он повернулся ко мне и настороженно нахмурился:

— Где ты слышал это имя?

— Да так... Подвернулся случай. Ответишь?

— Сначала скажи, где!

— На Королевском Пути недалеко от Вайарды.

— И кто тебе его назвал?

— Мужчина. Немолодой. Толстенький такой... Лицо круглое, но какое-то... значительное, что ли.

— И почему он назвал это имя?

— Откуда я знаю? Я оказал ему услугу, а он пригласил навестить его в столице... И указал, кого позвать на воротах.

Кьез снова лёг и некоторое время молчал. А когда я уже решил, что не дождусь ответа, раздалось хмурое:

— И что он, скажите на милость, делал в такой дали?

— Кто?

— Папуля мой...

— Так этот человек — твой отец?

— Только он сам себя называет «дядюшка Хак», если хочешь знать.

— Забавно.

— Что именно?

— Похоже, на твою семью объявлена охота.

— Это почему? — он снова сел.

— Я встретил твоего отца в тот момент, когда его жизнь была в опасности.