Онлайн книга «Тридцатая любовь Марины »
|
“Не твори себе кумира. А я сотворила. Нет, книги хорошие, что говорить. Но чего ж я так голову потеряла? Чудачка… Все равно что в Льва Толстого влюбиться…” Слово “книги” заставило вспомнить все еще лежащий в сумочке Митин подарок. Марина вытащила книгу, открыла, начала читать и тут же бросила: слова, причудливо переплетаясь, складывались в замысловатый узор, на который сейчас смотреть не хотелось. Зазвонил телефон. Она сняла трубку. – Мариночка? – спросил осторожный голос Леонида Петровича. – Да… – Здравствуй. – Здравствуй. – Что с тобой? – Ничего. – Ты не больна? – Нет… – А что такая грустная? – Я не грустная. – Марин. Так, может, съездим вечерком, посидим где-нибудь? – Не могу. – Почему? – Не могу. И не хочу. – Что с тобой? – Ничего. – А хочешь – на дачу поехали? – Не хочу. – Марин, ну объясни мне… – Леня. Я прошу тебя сюда не звонить. – Как? – Так! Не звони мне! Я человек, понимаешь?! Человек! А не шлюха подзаборная! Она бросила трубку и с остервенением выдернула вилку телефонного провода из гнезда: – Дурак… “Надоели все, Господи, как они мне надоели! Провались все пропадом! Никому звонить не буду. А приедут – не открою…” Чувствуя в себе нарастающую тоску, Марина стала собираться. Выходя из дома, бросила в мусоропровод остатки планчика… День в ДК прошел мучительно: болела голова, звуки раздражали, ученики тоже. Она сорвалась на Нину, пугливого Николая выгнала за плохую домашнюю подготовку, Олегу дала ощутимый подзатыльник, после которого он побледнел и, словно улитка, втянул голову в форменный воротник… К вечеру стало совсем невмоготу: звуки, свет, слова, лица учеников мелькали, лезли в уши, пульсировали в глазах… Спросив анальгина у Риты, она запила его водой из-под крана и еле доволокла ноги до преподавательской. Там шло оживленное одевание педагогов, только что закончивших уроки: – Мариш, привет! – Ты что такая бледная? – Перетрудилась, Марин? – Вот, девочки, что значит творчески к работе относиться! – Ладно, не приставайте к ней… Марин, что, месячные, да? Дать таблетку? – Да я дала ей уже, отвалите от нее… – Ну извини, рыбка… – А ты б дома посидела, Марин… Она устало отмахнулась, опускаясь на стул. Женщины веселой гурьбой направились к двери: – Ну, пока. – Поправляйся, Марин! – До свидания… – До скорого! – Всего… Хлопнула дверь, их голоса стали удаляться. Радуясь наступившей тишине, Марина облегченно вздохнула, потерла пылающие виски ладонями. Дверь противно заскрипела, впуская кого-то. “Штоб вы сдохли…” – поморщилась Марина, сжимая зубы. – Марина Ивановна, добрый вечер! – пророкотал торопливый басок директора. Его голос показался Марине слишком официальным. Она подняла голову. Перед ней стояли трое: улыбающийся круглолицый директор, притихшая девочка лет семи и… Господи, надо же, с ума сойти. Удивительно… Забыв про головную боль, она встала: – Здравствуйте. – Вот, Сергей Николаич, это наш лучший педагог Марина Ивановна Алексеева. – Ну, Александр Петрович, это нескромно, – пробормотала она, разглядывая незнакомца. “Удивительно”. Директор качнул свое приземистое тело, взмахнул короткопалой ладошкой: – А это вот, Марин Иванна, новый секретарь парткома нашего завода – Сергей Николаевич Румянцев. И дочка его Танечка. – Очень приятно, – проговорила Марина, все более и более поражаясь сходству. “Да. Вот таким ОН приехал из ссылки тридцать лет назад…” – Нам тоже очень приятно, – проговорил Сергей Николаевич и наклонился к девочке: – Что ж ты не здороваешься, Таня? – Здрасьте… – буркнула та, глядя в зашарканный пол. Директор с ложной оживленностью замахал руками: – Марин Иванна, вот Танечка хочет заниматься музыкой, девочка способная, а до осени ждать не хочется, я думаю, я все прикидывал тут: или вас попросить взять, или Королеву. Но у Королевой и так тринадцать, так, может, к вам в класс запишем? – А главное, рядом живем совсем – в двух шагах, – улыбнулся Сергей Николаич, разглядывая Марину. – Ну конечно, возьму, о чем разговор, – ответно улыбнулась она. – Пусть завтра приходит. – Вот и замечательно! Сергей Николаич, тогда я побегу, мне на репетицию лететь надо… – Конечно, конечно, о чем речь… – Марина Ивановна – замечательный работник, она у нас лет семь уже, семь, Мариночка? – Шесть. – Вот. Шесть… Ну, я побежал, вы тут обговорите все… До свидания… – До свидания. Некоторое время трое оставшихся молча рассматривали друг друга. – У вас есть инструмент? – первой нарушила тишину Марина. – Да. Полгода назад купили, – благожелательно качнулась его голова. – Мы ведь раньше в Орехово-Борисово жили, а здесь только-только въехали. – А… это в заводской дом, рядом который? – Да. Шестнадцатиэтажный… У него были зеленовато-серые глаза, широкий, слегка морщинистый лоб, маленький подбородок с упрямой ямочкой, улыбчивый рот и развал прядей, все тот же развал прядей… – Это хорошо. И завод рядом, и ДК. – Да. Мы сначала в музыкальную устроиться хотели, мне предлагали, но потом передумали – далековато. А здесь – в двух шагах… Сам – широкоплечий, среднего роста. Руки крепкие, большие. Жестикулирует ими. “Господи… а галстук какой смешной…” – Правильно. У нас народу поменьше, комнаты просторные. – Я уже заметил. “Нельзя быть до такой степени похожим. Как его с работы не выгнали!” Марина улыбнулась. Он непонимающе заморгал светленькими ресницами и тоже улыбнулся. – Таня в какую смену учится? |