Онлайн книга «Возвращение домой»
|
Все было очень вкусно и мигом восстанавливало силы. Джереми был прав. Джудит – при своем угнетенном состоянии духа и дурном самочувствии – не сознавала голода и потребности в здоровой, сытной пище. Бифштекс был приготовлен идеально: сверху поджаристая корочка, а внутри розовая мякоть. Он был такой нежный, что его и жевать почти не надо было, и легко проскальзывал по ее воспаленному горлу. К тому же мясо было необыкновенно сытное. Или просто за те долгие месяцы, что она сидела на однообразной и невкусной еде, желудок у нее съежился. – Все, больше не могу, – выговорила она наконец, положила нож и вилку и, когда Джереми взял у нее тарелку, откинулась на подушки с чувством полного удовлетворения. – Наелась до отвала. Десерт в меня уже не влезет, так что апельсин достанется тебе. Ты не перестаешь меня удивлять. Не знала, что ты умеешь готовить. – Любой мужчина, когда-нибудь плававший на небольшом судне, мало-мальски умеет готовить, уж, по крайней мере, рыбину зажарить. Если мне удастся найти кофе, выпьешь чашечку? Хотя нет, не стоит. Только сон себе перебьешь. – И тут же он превратился в профессионала. – Когда у тебя началась простуда? – Сегодня утром, в поезде. У меня заболело горло. Наверно, подцепила инфекцию от своей соседки по комнате. И голова у меня болит. – Ты что-нибудь принимала? – Аспирин. И горло полоскала. – Как самочувствие теперь? – Лучше. Как будто полегчало. – У меня в саквояже есть волшебная пилюлька. Я достал их в Америке и с собой привез немного. Они похожи на маленькие бомбочки, но действуют как нельзя более благотворно. Я дам тебе штучку. – Я не хочу отрубиться. – Ты не отрубишься… Через открытую дверь было слышно, как программа танцевальной музыки подходит к концу, оркестр Кэрролла Гиббонса заиграл прощальную мелодию. Несколько секунд тишины, и раздались удары Биг-Бена, медленные, торжественные, казавшиеся голосом самой судьбы. «Говорит Лондон. Вы слушаете девятичасовые новости». Джереми вопросительно поглядел на Джудит, она кивнула в знак согласия. Что бы ни было, она должна это знать, и она все сможет выдержать – просто потому, что рядом, на расстоянии вытянутой руки, сидит Джереми, человек отзывчивый и чуткий, сильный и добрый, чье присутствие дает удивительное чувство уверенности и защищенности. Так тяжко быть смелым и не терять голову в одиночку, наедине с собой, со своим постылым «я», от которого никуда не деться. А вдвоем можно поддержать друг друга. Утешить. Успокоить. И все-таки новости оказались для нее жестоким испытанием, случилось практически все то, чего она боялась. На Востоке японцы приближаются к Джохорскому пути. Сингапур бомбят уже вторые сутки… траншеи и оборонительные укрепления… ожесточенные бои на реке Муар… британская авиация продолжает бомбить и обстреливать пулеметным огнем японские баржи… нанесен удар по австралийской территории, японские войска численностью пять тысяч человек высадились на островах Новая Британия и Новая Ирландия… малочисленный оборонительный гарнизон был вынужден отступить… В Северной Африке, в Западной пустыне, первая бронетанковая дивизия отошла назад под ударами генерала Роммеля… атака Агедабии… вся Индийская дивизия оказалась под угрозой окружения…. – Довольно, – сказал Джереми, встал, прошел в гостиную и выключил приемник. Бесстрастный, хорошо поставленный голос диктора затих. Джереми вернулся. – Да уж, хорошего и правда мало, – проговорил он. – Ты думаешь, Сингапур падет? – Это будет катастрофа. Если мы потеряем Сингапур, мы потеряем всю голландскую Ост-Индию. – Но раз остров имеет такое значение, то он и в самом деле должен быть надежно защищен… – Вся тяжелая артиллерия находится на южной стороне, обращена к морю. Думаю, ни у кого никогда и мысли не возникало о возможности нападения с севера. – Там Гас Каллендер. Со вторым батальоном гордонцев. – Я знаю. – Бедная Лавди. Бедный Гас. – Бедная ты. Он склонился и поцеловал ее в щеку, затем положил ладонь ей на лоб. – Как ты себя чувствуешь? Она покачала головой: – Я не знаю, как я себя чувствую. Он улыбнулся: – Отнесу поднос и приберу в кухне. Потом принесу тебе мою пилюлю. Утром будешь здорова. Он вышел, и Джудит осталась одна в теплой, мягкой постели, в окружении тончайших драпировок, мебельного ситца с рисунком из розочек, ламп с мягким светом, красивых и дорогих вещей, старательно подобранных Дианой. Было до странности тихо. Только шумел дождь по ту сторону задернутых занавесок и дребезжало оконное стекло под порывами поднявшегося ветра. Западный ветер, проносящийся над пустынными сельскими просторами, прежде чем ворваться в затемненный город, казался ей живым существом. Она лежала неподвижно, уставясь в потолок, и думала о Лондоне, о себе, о том, что она этой ночью, в эту минуту, всего лишь одна из сотен тысяч столичных жителей. Истерзанный бомбежками и пожарами, город продолжал жить благодаря людям, заполняющим его улицы и населяющим его дома. Ист-Энд и верфи были разрушены немецкими бомбами, но Джудит знала, что в уцелевших домах, рядками стоявших вдоль улиц, в уютных гостиных по-прежнему пьют чай, вяжут, читают газеты, говорят, смеются и слушают радио. А те обездоленные, кто лишился дома и кому некуда было деться, каждый вечер собираются на платформах метрополитена и спят под грохот проносящихся поездов; они спускаются сюда за человеческим теплом и компанией, и, уж конечно, им там не в пример веселее, чем в одиночестве. Но много было и таких, кому некогда сидеть в тепле в эту январскую ночь. Пожарные дежурят на вышках; ответственные за противовоздушную оборону сидят у телефонов в своих продуваемых сквозняками кустарных времянках, курят и коротают долгие часы вахты за чтением «Пикчер пост». Солдаты в увольнении, по двое и по трое, бродят по темным тротуарам в поисках развлечений и в конце концов сворачивают в занавешенные двери какого-нибудь приглянувшегося паба. Проститутки в Сохо торчат в открытых дверях, чтобы не мокнуть под дождем, подставляя свету фонарей ноги в ажурных чулках и туфлях на высоченных каблуках. Молодые офицеры с отдаленных аэродромов и военных баз ужинают со своими девушками в «Савойе», а потом отправляются в «Мирабель», «Багатель» или «Кокосовую рощу», чтобы протанцевать там до утра. Неожиданно, помимо воли, Джудит стала думать о матери. Не о теперешней, не о той Молли, которая в это самое мгновение на другом конце света подвергается смертельной опасности – перепуганная, наверно даже объятая ужасом и уж во всяком случае растерявшаяся. Джудит думала о той, какой она была, какой она помнила ее по Ривервью. Шесть лет минуло. Но как все изменилось. Столько всего произошло. Золотые годы Нанчерроу, которые, как она воображала, не кончатся никогда; начало войны; трудная зима с Бидди в Аппер-Бикли; Дауэр-хаус и, наконец, женская вспомогательная служба ВМС. |