Книга Не только апельсины, страница 29 – Дженет Уинтерсон

– Святой Дух! – воскликнула Мэй.

– Что-то мало в его звуках святости, – заявила миссис Уайт.

– Что нам делать? – шепнула мне одна новообращенная. Я обняла ее одной рукой. Она была очень мягкой.

– Я пойду посмотрю, – успокоила я остальных.

– Это Бог, не смотри! – увещевала, спрятавшись за полог, Мэй.

Это был не Бог, а пятеро сердитых мужчин из пансиона по соседству. Они пришли с фонарями и какими-то листками бумаги, которыми стали размахивать у меня под носом.

– Вы тут главная?

– Да, можно сказать и так. Я возглавляю молитвенное собрание, входите.

Они последовали за мной в шатер.

– Плевать нам на ваши молитвенные собрания… – начал один.

– Господь вас покарает, – сообщила миссис Ротуэлл, которая только что проснулась.

– Мы – нормальные люди, и хотим нормально выспаться, – продолжал он, свирепо глядя на нас. – Мы сюда в отпуск приехали и не хотим, чтобы какие-то святоши тут стучали и вопили. Вы так орете, что мертвого разбудите.

– В последний день мертвые пойдут по земле, и вы будете с козлищами, – презрительно бросила Мэй.

– Послушайте! – Вперед вышел второй мужчина, тыча в нас своей бумажкой. – Тут сказано… вот тут, в правилах дома отдыха… никакого шума после одиннадцати. А вы находитесь на территории, принадлежащей дому отдыха.

– Присоединяйтесь к нам, – предложила я.

– Послушайте, мы год напролет ишачим на чертовой Британской фабрике канатов в чертовом Уэйкфилде и приезжаем сюда ради тишины и покоя, поэтому сворачивайтесь или проваливайте.

На мгновение повисла тишина, а потом:

– Ладно, ребята, пошли, мать их, спать.

– Надо же, – выдохнула миссис Уайт.

– Без толку спорить, – сказала я. – Завтра будет новый день, давайте собираться.

Итак, благочестивые прекратили звуки радости и ушли, оставив меня и новообращенную девушку по имени Кэти гасить свет.

Когда я вернулась в пансион, мама, опершись на гору подушек, читала новую книгу, которую прислал ей пастор Спрэтт. Называлась она «Где страшится ступать белый человек».

– Знаешь, – сказала она, – они кормили белых мышей той же едой, что едят индейцы, и все они сдохли.

– И?

– И это доказывает, что Господь заботится о христианских странах.

– Не думаю, что мыши выжили бы на тушеном мясе с картошкой.

– Пфуй! Хвала Господу за его доброту, а сейчас я буду спать. – Она погасила настольную лампу и захрапела.

А вот мне было о чем подумать.

На следующий день нам предстояло собраться у водокачки, чтобы раздавать листовки перед вечерней службой. Мэй красовалась в рекламном «бутерброде», который гласил: «ВЗЫЩИ ГОСПОДА, ПОКА ЕГО МОЖНО СЫСКАТЬ».

– Рекламный щит – моя идея! – с гордостью повторяла она всем и каждому. – Поэтому мне его и носить.

По части листовок мы неплохо продвинулись: у нас было три обращения прямо на улице, и несколько человек пообещали вернуться вечером.

– До вечера все свободны, – объявил пастор.

– Как насчет зоопарка? – с надеждой спросила Мэй. – Хочу на мартышек посмотреть.

– Она пойдет со мной на башню, – чопорно объявила мама, – там выставка фотографий великих кинозвезд.

– Пойду прогуляюсь по набережной, – сказала я им обеим и ушла.

Кэти сидела в шезлонге, и Кэти смотрела на солнце.

Кэти ела мороженое, и было ясно, что с ней будет весело.

– Привет. – Я села рядом. – Ты здесь в отпуске?

– Нет, я живу поблизости. Сюда приехала на трамвае, но, возможно, вернусь и вечером тоже.

– У вас своя церковь есть?

– Нет. Мы живем в Освальдтвистле, в церковь нам надо ехать на автобусе.

– Значит, будем видеться.

Ее взгляд задержался на мне на секунду, и я решила, что будет лучше вернуться в шатер…

Это была славная неделя. Многие души, которые обрели Господа, жили рядом с нашей главной церковью, а те, что приехали издалека, получили рекомендательные письма в ближайшие дома собраний. В последний день нашей кампании мы устроили на пляже благодарственный молебен под открытым небом, что было бы идеальным завершением, если бы миссис Ротуэлл не ушла пообщаться с Духом. Она была старой и глухой и так увлеклась, что не заметила, как начался прилив.

– Все на месте? – Пастор пересчитал нас по головам, когда мы садились в автобус. – У кого знамя?

– У меня! – крикнула Мэй.

– Так все тут? – спросил Фред, наш наемный водитель.

– За исключением миссис Ротуэлл. – Элис указала на пустое место.

Мы огляделись по сторонам и только чудом успели заметить, что миссис Ротуэлл машет руками, погружаясь в волны.

– Она машет? – с тревогой поинтересовалась Мэй.

– Скорее тонет! – воскликнул Фред, срывая пиджак и галстук. – Не волнуйтесь, я уйму медалей в юности получил.

И он бросился за буйки. Пастор немедленно возглавил всеобщую молитву, а миссис Уайт запела гимн «Есть у нас якорь». Не успели мы дойти до третьего куплета, как появился Фред с миссис Ротуэлл через плечо.

– У нее исподнее видно, Фред, – пожурила моя мама, деликатно одергивая юбки женщины.

– Плевать на ее исподнее! Как насчет моих замшевых ботинок?

Синие замшевые ботинки совсем раскисли.

– Она еще с нами? – нетерпеливо прервал пастор.

– О да, о да! – взвыла миссис Ротуэлл откуда-то из-за поясницы Фреда. – Я думала, на сей раз я пребуду во славе.

– Но вы же подавали сигналы о помощи!

– Нет, я махала на прощание.

– Я же сказала, что она машет.

– Дайте ей кто-нибудь полотенце, – приказал пастор. – И пусть этот бедняга отвезет нас домой.

Фред забрался в автобус, хлюпая ботинками и бормоча что-то про компенсацию и про то, какого черта он вообще трудился. Автобус выпустил облако выхлопных газов, и мы отъехали.

Праздник урожая наступил и прошел, а мама собрала рекордное количество консервов для Военного буфета, и еще уйма осталась, чтобы раздать бедным. Не всех запасы порадовали.

– Зачем мне четыре банки вишни в сиропе и чилима в рассоле? – ворчала слепая Нелли, пока мой папа нес ее продуктовую сумку. – В старые времена мы получали хлеб, и фрукты, и несколько вкусных картофелин в придачу. Новомодные штучки, вот что это такое.

Когда мама об этом услышала, то пришла в ярость и вычеркнула Нелли из своего молитвенного списка. Зато папа внес ее в свой, так что она ничего не потеряла. Потом, когда поднялся ветер и ночи сделались длиннее, мы обратились мыслями к Рождеству Христову: к тому, как лучше донести до паствы и язычников его смысл. Мы, как обычно, собирались принять участие в вертепном действе в городской ратуше и собраться под языческой елью, чтобы петь рождественские хоралы. Это подразумевало регулярные репетиции с Армией спасения, что всегда было проблемой: те, кто у нас играл на бубнах, вечно сбивались с ритма. В нынешнем году генерал Армии спасения предложил нам ограничиться только пением.