Онлайн книга «Война демонов»
Хоть бы не успели… Но боги Велес и Чернобог не захотели прибрать Гридю к рукам. Видать, было ему другое предназначение. За полчаса до рассвета раны оборотня затянулись, и с травы он поднялся почти таким же сильным, каким был три часа назад, до своей битвы с Боброком. Встал, пошатался немного, пока лапы не обрели твердость, потом повернулся и, не глядя на мертвого товарища, побежал в глубь Гиблой чащобы. 7 Добежав до черного куста бузины, за которым открывалась прогалина, куда он домчал девку, Гридя остановился. Он снова понюхал воздух. Затем медленно двинулся вперед, бесшумно ступая лапами по волглой земле. Вот и она. Лежит на траве, недвижима. Голова свесилась набок, а изо рта торчит выпавший язык. Кончилась упыриха. Должно быть, тот страшный упырь убил ее. Сломал шею, вышиб мозги или еще как-нибудь. Упыри – народ живучий, но сгубить можно и их. Оборотень, торжествующе зарычав, подошел к девчонке. Жаль, конечно, что он сам не оторвал ей башку, но уж поглумиться над телом ему никто не помешает. Гридя успел лишь раскрыть пасть, как вдруг руки девки взметнулись вверх и крепко схватили оборотня за обвислые уши. Гридя дернулся с перепугу, но девка не выпустила его ушей, она вскинула голову и впилась зубами ему в горло. Оборотень взвыл и попробовал вырваться. От неожиданности он совсем забыл про клыки. В голове ухнуло колоколом – бежать! И он снова рванулся. Но зубы маленькой упырихи разорвали ему глотку, а ее рот, подобно огромной алой пиявке, стал пить из него кровь – большими судорожными глотками. Когда Рута выпустила Гридю, он уже не был тем огромным, сильным зверем, каким она увидела его впервые. Тощий, иссохшийся, дрожащий, рухнул оборотень на землю и заскреб по валежнику бессильными лапами. Рута сорвала пучок травы и тщательно вытерла перепачканный кровью рот. Гнев сделал ее сильной, а жалости она не знала с тех пор, как обратилась в упыря. На труп оборотня она не смотрела. Мысли Руты были лишь об одном: господин предал ее! А ведь она все сделала, как он велел. Она рисковала собственной шкурой ради того, чтобы он получил то, что хотел. И где благодарность? Он просто использовал ее, а потом придушил, как шавку. Рута прикусила клыками губу, и струйка черной крови стекла ей на шею. Повелитель?.. Нет, больше он ей не повелитель. Неблагодарная гадина – вот он кто! Ну, ничего. Мужик легко может обидеть девку, но она теперь не просто девка. Вурдалачиха поднялась в полный рост, сама не заметив, что стала выше на два вершка, подняла к луне странно вытянувшееся лицо и завыла зловещим, тоскливым воем голодного оборотня: – У-у-у-у… 8 Четыре дня прошло с того момента, как хлынская дружина ушла на север. Соглядатаи Бычеголова донесли – князь Егра все еще лежит без сознания, окруженный лекарями и ведунами. Дружина, во главе с воеводой Ратибором, отправилась в поход без своего князя. Поначалу Ратибор и другие воины сомневались, но княгиня Наталья сумела убедить их, что поход необходим и что отмена его будет воспринята врагами как слабость, а друзьям даст повод для сомнений. Тысяцкими, наряду со своими – русами, Ратибор назначил двух пришлых варягов-свеев – Сигурда и Харальда. Вскоре пришли первые вести о походе, и вести эти были неутешительны для хлынцев. Поговаривали, что дружина Ратибора увязла в болотах и попала «в клещи». Отряд всадников, присланный на подмогу Егре радимичским князем, был полностью разбит совместными силами Голяди, болгар и примкнувших к ним северян. Воевода Ратибор со своим войском выбрался из болот, но тут же попал в окружение. Дальше – хуже. Полоцкий князь Товтивил, узнав, что Егра помер, отменил свое соглашение о нейтралитете и двинул дружину на помощь Голяди. Эта весть порадовала Бычеголова. Он решил более не ждать и выдвигаться на Хлынь. Города и села русов находились под защитой малочисленных отрядов княжьих охоронцев. Они были отлично вооружены, но, благодаря кузнецу Вакару, нелюди были вооружены ничуть не хуже. Стан за последние дни разросся. Там и тут мелькали черные тени волколаков и оборотней. Чудовища делали вид, что не замечают друг друга. Поодаль ото всех сидела, тупо таращась на костры, орда упырей. Диона нагнала на них столбняк, и до ее позволения они не могли пошевелиться. Несколько часов кряду двадцать нелюдей ходили между упырями с ведерками, наполненными травяной мазью, и замазывали гнилые рожи, шеи и руки живых мертвецов, чтобы они не обуглились на солнце. Оборотни и волколаки лакали травяной настой, сделанный ученым мужем Лагиным, прямо из тазов. Настой должен был обезопасить их от солнца до следующих сумерек. Вечером, накануне выступления, Глеб Орлов сидел на бревне, у пылающего костерка, и смотрел на угли. У ног его стоял кувшин с водкой. – Один… – тихо проговорил он. – Опять один. Рядом хрустнула ветка. Глеб вскинул голову и увидел крадущегося мимо маленького нелюдя. – Эй! – грозно окликнул он. – А ну – поди сюда! Коротышка остановился и испуганно глянул на Глеба. – Поди сюда! – повторил тот. – Да не бойся, я тебя не съем! – Глеб усмехнулся и добавил: – Уж скорее ты меня. Нелюдь опасливо подошел. Глеб хлопнул по бревну рядом с собой: – Садись! Отдохнем, смоем кровь с клыков. Нелюдь послушно сел. – Как тебя зовут? – спросил Глеб. Нелюдь произнес какой-то маловразумительный звук. – Гуингмр? – переспросил Глеб, морща лоб. Нелюдь отрицательно качнул головой и повторил свое имя. Глеб снова наморщил лоб. – Ни черта не понял. Ладно, буду звать тебя Анчуткой. Не возражаешь? – Нет, – ответил нелюдь. – Вот и прекрасно. Глеб налил водки в оловянный стаканчик и залпом выпил. Занюхал пучком сухой травы и швырнул траву в костер. Пламя с тихим перещелком взвилось ввысь, озарив лица Глеба и смущенного нелюдя. – Ты, наверное, тоже людей не любишь, – сказал Глеб. – Не любишь ведь? – Не люблю, – признался коротышка. – А почему? Нелюдь сдвинул брови и ответил: – Они злые. – Но ведь не все же? – Все. Глеб хмыкнул и поворошил палкой костер. – Ты-то откуда знаешь? Ты небось людей только на картинках видел. Хотя… какие у вас тут, к черту, картинки. Глеб бросил палку, поднял с земли кувшин и снова наполнил оловянный стаканчик. Подумал и протянул стаканчик нелюдю. – Выпей со мной, мутант. Одному пить тягостно. Нелюдь послушно взял стаканчик. Глеб решил пить прямо из кувшина. |