Книга Смерть в семье, страница 19 – Кэролайн Данфорд

– Уилсон сейчас у хозяйки, – сказала кухарка. – Получает распоряжения на весь день, но до ланча они еще десять раз изменятся. Нынешняя леди Стэплфорд любит, чтобы слуги всегда были в боеготовности.

Я снова заулыбалась – на этот раз ободряюще, в надежде, что она еще что-нибудь скажет. Чувствовала я себя при этом клоуном в разгар представления бродячего цирка, но уповала на то, что со стороны мои попытки очаровать собеседницу выглядят не такими идиотскими, какими кажутся мне самой. Усилия и правда оправдались.

Кухарка вздохнула и продолжила:

– Не то что наша первая леди Стэплфорд. То есть поначалу та была еще просто миссис Стэплфорд, а потом уж леди сделалась. Хозяин получил титул за помощь государству во время войны.

– Неужели лорд Стэплфорд участвовал в Первой бурской войне? – воскликнула я, постаравшись добавить в голос нотку восторга.

– Господь с тобой, лапушка, – засмеялась миссис Дейтон. – Хозяин много чего умеет, но он уж точно не солдат. Нет, детка. Там было что-то связанное с деньгами – его банк, наверное, здорово выручил правительство. Все, что я знаю, – это что благодарный народ воздал ему должное за доброту, так он сам мне сказал и прибавил: мол, могла ли я себе представить когда-нибудь, что буду работать на баронета? – Кухарка помолчала, мысленно возвращаясь в прошлое. – Какой прием мы тогда устроили! Все пришли – банкиры разные, промышленники, – а наша миссис Стэплфорд, то есть уже леди в ту пору, выглядела роскошно. Мы тогда жили в лондонском доме. Жара стояла такая, что пришлось открыть все большие окна. Гости танцевали до рассвета. Я всегда говорила – это речной туман во всем виноват, сырость проклятая…

– В чем виноват туман? – не поняла я.

– В том, что леди Стэплфорд подхватила простуду, которая ее прикончила. Нрав у нее был буйный, у моей первой хозяйки, но сердце золотое. Она была попечительницей полдюжины приютов – и до того, как Стэплфордам был пожалован титул, и после. Злые языки болтали, будто бы она мечтала стать леди всеми правдами и неправдами, но они ошибались. Золотое сердце было у этой женщины. Норов, конечно, тот еще – как у всех огненно-рыжих красоток, но в глубине души – добрейшее создание. Никого лучше ее в этом семействе не было и нет.

Тут по кухне пополз легкий запах гари, и миссис Дейтон всполошилась:

– Господи-боженьки! Ты меня совсем заболтала, негодница. Это же хозяйский омлет подгорает! Ну-ка брысь отсюда! Миссис Уилсон спустится с минуты на минуту, и если ты сама не придумаешь себе работу, уж она точно найдет что-нибудь для тебя!

Я кивнула, лихорадочно размышляя, чем же мне заняться – опять бороться с пылью?

– Живо-живо! – прикрикнула кухарка. – Агги сегодня нездоровится.

– Надеюсь, с ней ничего серьезного не случилось?

– Если не уберешься отсюда немедленно, что-нибудь серьезное случится с тобой! – грозно предупредила миссис Дейтон.

Через минуту выяснилось, что это были не пустые слова. Я как раз брела к выходу с кухни и ломала голову, подыскивая себе какое-нибудь полезное занятие, да такое, чтобы заодно можно было собрать сведения для нашего с мистером Бертрамом расследования, – и вдруг столкнулась на пороге с миссис Уилсон.

– А, Эфимия! – Выражение лица у нее было странное – я даже подумала, уж не застряла ли в складках траурно-черного платья булавка.

– Как ваше самочувствие, миссис Уилсон? – вежливо спросила я.

Выражение ее лица слегка изменилось – стало как будто более отчетливым, – и меня осенила догадка, что миссис Уилсон может так выглядеть, когда пытается торжествующе улыбнуться. Догадка подтвердилась: ее следующие слова лишили меня сомнений:

– Как мило, что тебя это волнует. Я-то себя чувствую прекрасно, в отличие от Агги. Боюсь, придется перепоручить тебе ее обязанности.

– Но она же посудомойка, – робко попыталась я возразить. Мне хватило одного дня на то, чтобы понять: положение посудомойки в штате прислуги хуже, чем у кухонного кота. От котов хотя бы не требуют выносить помои.

– Совершенно верно. Рада, что ты так быстро разобралась в должностях и обязанностях домашнего штата. К счастью для тебя, девушка, мать Агги не хочет лишаться ее месячного жалованья и пришлет своего младшего сынишку, Джонни, чтобы сделал бо́льшую часть ее работы.

Тут миссис Дейтон закашлялась, и мне в этом кашле отчетливо послышалось слово «Берегись!». Впрочем, я могла ошибаться, потому что при этом она продолжала взбалтывать новую порцию омлета и даже не обернулась.

Миссис Уилсон некоторое время сверлила взглядом спину кухарки, затем перевела его снова на меня.

– Джонни, разумеется, будет работать вместе с мужской половиной прислуги.

– С мужской половиной? – переспросила я с любопытством. – Мне казалось, из мужчин тут только мистер Холдсуорт.

– Господи упаси, – возмутилась миссис Уилсон. – И как, по-твоему, мы бы содержали в порядке такой огромный дом с таким маленьким штатом?

Меня тоже интересовал этот вопрос, но я промолчала.

– У нас есть шоферы, садовники, чистильщики обуви, камердинеры, и при особых обстоятельствах появляются ливрейные лакеи.

Мне ужасно захотелось спросить, куда ливрейные лакеи исчезают при обычных обстоятельствах.

– Однако ни с кем из них ты не встретишься, и не мечтай! – заявила миссис Уилсон. – Ну, может быть – только может быть! – во время какого-нибудь званого ужина ты увидишь лакея одним глазком на кухне. Я держу своих девушек подальше от мужчин. Недаром же хозяин велел построить отдельные помещения для женской и мужской прислуги!

Я сразу представила себе, как вырастет список подозреваемых в убийстве, и у меня в глазах, должно быть, мелькнула тревога. Но миссис Уилсон истолковала ее неверно:

– Если ты рассчитывала обзавестись тут муженьком, даже не думай – лорд Стэплфорд никому не позволяет строить шашни под своей крышей! Это приличный дом!

Мне на ум пришло несметное число гневных возражений, но я удержала язык за зубами.

– А теперь, Эфимия, отправляйся в огород. Собери там капусту и бобы к обеду.

Я кивнула.

– Если сумеешь, – добавила миссис Уилсон с ноткой удовлетворения в голосе и удалилась, подметая пол длинным вороньим хвостом из черных-пречерных юбок.

– Ты ведь знаешь, как выглядит капуста на грядке? – обеспокоенно спросила миссис Дейтон.

– Конечно, – улыбнулась я.

Кухарка вручила мне огромную корзину, на дне которой лежал огромный нож, и указала на дверь в сад.

Я шлепала по грязи на размокшей тропинке, ведущей к огороду, и вдруг поняла, что все это означало. Меня тут же разобрал смех. Миссис Уилсон не верила, что я когда-либо работала служанкой – она считала меня аморальной женщиной с нечестивыми намерениями и думала, будто я понятия не имею, как выглядит капуста. Это была проверка. Возможно, моя матушка в те времена, когда только вышла замуж, и не сумела бы отличить капусту от картошки в природе, а не в супе, но любой член семьи небогатого викария все знал об овощах, растущих в огороде.