Книга Мой брат, мой враг, страница 43 – Иван Козлов

— Поехали к твоему деду, — решительно сказал Брут.

Чех коротко рассмеялся:

— Нашел дурака. Посмотришь, покупать откажешься, а потом квартиру обчистишь. Или с хозяином напрямую договоришься, и я куш потеряю. Нет, не выйдет.

Брут все еще не выпускал коробку из рук.

— Если и остальные бабочки такие, то коллекция дорого стоит, честно говорю. За глаза покупать ее не могу. Посмотреть надо, может, у меня кое-что есть уже. Как же нам с тобой быть?

— Так книжки со снимками бабочек в магазинах продаются, — опять сказал Чех. — У меня зрительная память хорошая, сразу определю, какие у деда из них есть. Я такую книжку в «Глобусе», что в центре, видел. Проедем туда.

Брут подумал немного, потом взглянул на часы:

— Нет, мы не так поступим. Я на машине, садись, махнем за город, ко мне на дачу…

— Я с ребятами, — прервал его Чех.

— Да пожалуйста.

— И у магазина тормознешь, я хорошего вина куплю. Ведь эту коробку купишь же? Обмыть надо будет.

— Считай, что уже купил, — сказал Брут. — Но вином я угощу. Настоящим, бочковым. Поехали.

Коробку с бабочкой он так и не отдал, положил ее в сумку, висящую на плече. Оттуда же вытянул несколько сотенных, протянул Чеху:

— Цену знаю, расплачиваюсь без дураков.

И после паузы добавил:

— Даже если предположить, что никакого деда-зоолога у вас троих, залетные вы мои, нет. Был бы в нашем городе зоолог, разве я бы его не знал?

Ехать пришлось недолго: от трассы вдоль лесополосы к дачному поселку вела грунтовая, но хорошо укатанная дорога километров в пять.

Поселок этот был элитным, дома из красного штучного кирпича строились явно не по типовым проектам. И даже в ряду строений с башенками, садами на крышах, уменьшенных средневековых замков жилье Брута выделялось. Оно было огромным и мрачноватым, словно предназначалось для дикаря-великана, с которым в конце концов расправился Кот в сапогах. Так успел подумать Чех, прежде чем тяжелые грязно-зеленые ворота распахнулись и машина въехала во двор.

Ворота открыл человек в спортивном костюме с маленьким и кривым носом боксера.

— Все нормально, Стас? — спросил его хозяин.

— Никто не звонил, — ответил тот.

— Мы сейчас с гостями поднимемся наверх, коллекцию посмотрим, а ты спустись в подвал, накрой там столик.

Стас кивнул.

Из пристройки, которая, скорее всего, служила летней кухней, показалась женщина. Ей было лет двадцать пять. Красивое лицо печалили красные, кажется, заплаканные глаза.

— Исчезни, — процедил Стас, и женщина тотчас ушла внутрь помещения.

— Слушай, — сказал Чех, — а может, сразу горло промочим, а? Если честно, мне все эти бабочки до лампочки.

Брут заулыбался:

— Душа горит? Ладно, пойдем. — И к Стасу:

— Пивные кружки там? — Тут же пояснил: — Недавно мне бочонок молодого вина привезли, дегустацию я провел, теперь пить надо, а не дегустировать. Хорошее вино.

Зашли на веранду, открыли люк в полу. Подвал оказался глубокий, бетонированный, в него вела крепко сбитая деревянная лестница. Внизу стоял грубо сколоченный стол, возле него на подставках покоились три бочки.

— С какого начнем, молодые люди? С белого, красного?

— Если грузинское, то с красного, — сказал Чех.

— И я того же мнения.

Он взял первый бокал, склонился над краном, словно специально подставив для удара шею. Толян не упустил такого шанса. Брут упал, припечатавшись лбом к бетону. Но все же он был слишком крепок. Перевернулся на спину, отжался на локтях, посмотрел помутневшими глазами на Чеха:

— Не понял. За что?

Кровь заструилась по рассеченному лбу.

— За Петрова.

Он, кажется, удивился:

— И кем же вы ему доводитесь?

Подогнул ноги, и Толян тотчас сказал:

— Если вздумаешь дергаться, отсюда уже в жизни не выйдешь, поверь. Я хоть и не чемпион, но в лоб попаду.

— Что вам надо? — спросил Брут, кажется поверив в заверения Толяна.

— Для начала пригласить сюда твоего слугу.

— А я-то поначалу думал, что имею дело с музейными ворами. — Он вновь вытянул ноги и прикрыл глаза. — Не ожидал, не ожидал. Разбросал бы вас как котят, а теперь — пас. Башка болит, сотрясение, видно.

— Надо, чтоб сюда спустился Стас, — повторил Чех.

Брут пожал плечами:

— Идите приглашайте. Скажите, я вызываю.

Чех сам поднялся наверх. Стас надевал на водопроводный кран шланг, готовясь поливать деревья.

— Тебя Брут вызывает, — сказал ему Чех, не сходя со ступенек веранды.

Слуга кивнул, снял с рук толстые резиновые перчатки, надел куртку, висевшую на ближайшей яблоне. Не торопясь подошел к веранде, поравнявшись с Чехом, выкинул из кармана руку и приставил к его груди пистолет.

— Мальчик, у нас есть договоренность, как вызывать друг друга. Я, конечно, допускаю, что на этот раз Брут забыл об условном слове, но лучше будет, если ты пойдешь к подвалу под конвоем. И вот так, пятясь.

Возле открытого люка они остановились. Стас, не опуская ствола, заглянул вниз, в свете горящей лампочки увидел лежащего шефа.

— Что там у тебя, Брут?

Брут рассмеялся:

— Детишки меня чуть не купили, представляешь? Голову разбили. Но мы им тоже, думаю, кое-что разобьем.

Стас крикнул сверху:

— Эй, вы! Производим обмен. Сейчас поднимается Брут, а если вы против, то вниз без ступенек летит ваш дружок. А потом я вас всех перешлепаю. Я неплохо стреляю, поверьте. Брут, ты можешь сам подняться?

— Попробую.

Стас стал возле самого люка, чтоб видеть все происходящее внизу. Стволом пистолета показал Чеху отойти:

— А то вдруг толкаться вздумаешь.

На веранду с ведром воды и шваброй зашла женщина, та самая, которая выглядывала из кухни.

— У тебя все лицо в крови, — сказал слуга поднимающемуся Бруту. Тот был уже на середине лестницы.

— Ничего, расплатимся.

Чех стоял, смотрел в черный зрачок пистолета и ничего не мог предпринять. Он понимал, что выстрел может прозвучать в любую минуту.

— Тебе помочь? Давай руку.

Стас наклонился над люком, при этом кося глазом на Чеха и чуть покачивая пистолетом.

Женщина была одета в спортивный костюм и кроссовки. Или она шла совсем тихо, или Стас просто не обратил на нее внимания.

Женщина ударила Стаса ногой в выставленный зад, а потом бросила ему в спину ведро с водой. Ведро догнало его уже в полете. Стас словно нырял вниз головой, выставив вперед руки. В падении он сбил с лестницы Брута.