Книга Разящий клинок, страница 125 – Майлз Кэмерон

Молодые люди настороженно наблюдали за герцогом, как будто он мог оказаться угрозой. Сэр Алкей шепнул:

– Это Болдески. Его отец – подеста всех городских этрусков.

Отец Арно присел на длинную скамью.

– Оскорбится ли патриарх, если я вытяну ноги и вздремну? – осведомился он и завернулся в свой черный плащ.

– Да, поскольку он самый могущественный прелат на Новой Земле, – отчеканил герцог. – По мне, так лучше бы вам быть учтивым, отче.

Болдески отделился от товарищей и подошел.

– Вы новый герцог Фракейский, – произнес он с изящным поклоном.

– Да, это так, – ответил герцог и встал.

Юноша улыбнулся.

– Мой отец ненавидит вас, – сказал он. – Должен и я, но вы здесь слывете красавцем и молодцом. Патриарх заставляет вас ждать?

Сэр Алкей бросил на герцога предупреждающий взгляд, но тот кивнул.

– Думаю, да, хотя пока это еще едва ли ожидание. Оно как таковое начинается после первого часа – во всяком случае, мне так сказали.

Юноша-этруск рассмеялся.

– Я лишь подумал, что кто-нибудь должен сообщить вам: нашего товарища испытывают, а это дело долгое, но святой отец ничуть не хочет вас томить.

Видя, что герцог не съел их товарища, четверка монахинь и два других юноши начали с крайней осторожностью перемещаться к беседующим.

Герцог проявил любопытство:

– За что же испытывают вашего товарища? За ересь?

Монахиня хихикнула.

– Насколько я знаю, он не еретик, – сказала она и смешалась. – То есть вообще-то – он самый. Сейчас, когда я поразмыслила, он варвар вроде вас…

Герцог укрылся рукавом и чихнул.

– Не волнуйтесь, сестра. Там, откуда я прибыл, слово «варвар» – в числе лучших похвал.

Другие начали переминаться с ноги на ногу.

– К тому же, – продолжил герцог, – таких варваров, как я, и днем с огнем не сыщешь.

Болдески снова засмеялся.

– А правда, что вы заключаете мирное соглашение с купеческой лигой? Герцог принуждено улыбнулся.

– Вы всегда такой смелый?

– Мой отец – подеста, – повторил Болдески.

– В таком случае я ничем не рискну, если отвечу, что мы освободили всех наших этрусских пленных. Остальное касается вашего отца и купеческой лиги.

Отец Арно закатил глаза.

Отворились двойные двери.

Морган Мортирмир сиял, как горячий костер в холодный день. Позади него стоял патриарх, облаченный в рясу, которая некогда была черной, но за годы выцвела до серо-синей. Патриарх прятал руки в рукава и тоже улыбался.

Мортирмир вышел в прихожую. Друзья обменялись с ним рукопожатиями, а что до двух монахинь, то они – быстрыми объятиями. Юноша продолжал лучиться счастьем.

– Я сдал, – повторил он шесть или семь раз.

Болдески сжал его руку.

– Ты полный кретин, – сказал он. – Еще бы ты не сдал!

Герцог вторгся в компанию однокашников – он был не больше чем на пять лет старше самого взрослого – и тоже пожал юноше руку.

– Полагаю, мы земляки, – заметил он. – Ты альбанец?

– О да, сэр, – ответил Мортирмир. – Я знаю, кто вы, – видел вас во дворце!

Он одарил герцога сияющей улыбкой.

«Вот она, сила. Гермес Трисмегист – у этого мальчишки есть сила!» «Угомонись, пожалуйста. Сколько мне нужно выпить, чтобы избавиться от тебя?»

– Ты учишься здесь, насколько я понимаю? – осведомился герцог.

– Да, милорд герцог.

– Учись хорошенько. Думал когда-нибудь о карьере профессионального военного?

– Да, милорд! – ответил тот.

– Вижу, ты носишь меч, – продолжил герцог.

– Я говорил ему, что для мага это глупость, – сказал Болдески.

Герцог улыбнулся.

– Я никогда не считал это глупостью, – возразил он и мощным чихом свел на нет свой покровительственный вид.

От Мортирмира он перешел к патриарху, который дозволил ему поцеловать кольцо.

– Это весьма многообещающий юноша, – изрек патриарх. – Он очень поздно открыл в себе силу и теперь, по-моему, чрезвычайно силен. Возможно, не самый сильный в группе, но светлая голова. Испытывать – одно удовольствие.

Он поклонился и повел их по другому коридору – на сей раз это была крытая галерея с выходом в красивый внутренний двор, где росли четыре айвы, окруженные тяжелыми деревянными щитами. Одна стояла в цвету, одна только готовилась расцвести, третья уже плодоносила, а четвертая оставалась зеленой.

Патриарх проводил их по галерее в небольшой кабинет с одиноким массивным столом, заваленными книгами и свитками.

– Устраивайтесь, где удастся, – предложил он слегка рассеянно. – Чем могу быть полезен, милорд герцог?

– Святой отец, я пришел… – Герцог уставился на свиток. – Это что, оригинал Гераклита?! Но в «Суде» сказано, что он принес свой труд в жертву Артемиде!

– В «Суде» сказано много чепухи, – улыбнулся патриарх. – Вы читаете на архаике?

– Очень медленно, святой отец. – Палец герцога следовал за взглядом.

Сэр Алкей попытался привлечь внимание своего капитана.

Отец Арно стоял, как аршин проглотив.

Патриарх взглянул на отца Арно.

– Я полагаю, вы рыцарь ордена Святого Фомы?

– Да, святой отец, – ответил капеллан. – Священник.

– Священник? Должно быть, это очень трудно, отче. Учение Иисуса плохо согласуется с насилием. – Патриарх подался вперед. – Или вы иначе считаете?

Отец Арно отвесил поклон.

– Мне пришлось нелегко, – признал он.

– В противном случае вы были бы обычным головорезом, – заметил патриарх.

Однако он остался удовлетворен и протянул священнику для поцелуя кольцо.

– Сэр Алкей, – обратился он. – Как поживает ваша матушка? Строит козни?

Сэр Алкей проглотил оскорбление и ответил:

– Правду сказать, святой отец, она слишком занята даже для ничтожнейших козней. Она думает только о том, как спасти империю.

Патриарх повел бровью, но дружески хохотнул и заговорил с герцогом:

– Прошу прощения, милорд, но Алкей был моим учеником. Чародей из него средний, но он толковый малый и очень способный поэт, когда расходует свои силы на дела добрые. Он сочинил много непристойных виршей о своих педагогах.

Алкей скривился.

Глаза патриарха, полуприкрытые тяжелыми веками, вновь обратились к герцогу.